Своя. Роджер

горький вкус металла, и сосчитал до трех, прежде чем швырнуть ее через плечо.

      Взрыв.

      Крик.

      Грохот обрушивающейся кладки.

      Он уже бежал, пригнувшись, меняя направление каждые три шага. Пули выли вслед, выбивая искры из камней. В горле стоял ком – от страха, от ярости, от дикой, животной радости, что он еще жив.

      Они преследовали его по пятам.

      П. нырнул в полуразрушенный подвал, в темноту, пахнущую плесенью и мочой. Автомат дрожал в руках. Power bank – черт возьми, он все еще был пристегнут к рюкзаку! – бился о спину, как второе сердце.

      Гулкие шаги эхом разнеслись по разрушенному зданию. Кованые подошвы сапог с дробным стуком били по железным балкам где-то этажом выше. С потолка сыпалась штукатурка, оседая белой пылью на его закопченном лице.

      – Здесь кто-то есть! – раздался хриплый окрик прямо над головой.

      П. прижался к холодной бетонной стене, ощущая, как сердце бьется так громко, что кажется, его слышно даже сквозь толстые перекрытия.

      Они искали его.

      Он закрыл глаза – и в черноте всплыл ее образ.

      – Если что-то пойдёт не так… – ее голос в памяти звучал прерывисто, словно она говорила сквозь слезы.

      – "Заткнись."

      Ее пальцы, сжимающие потрепанную фотографию.

      Ее голос в рации: "Жду."

      Power bank показывал 7%.

      Над головой раздался сухой металлический щелчок – затвор, переведённый в боевое положение. Звук, знакомый до боли, до дрожи в пальцах.

      П. медленно поднял автомат. Металл был ледяным, но руки не дрожали. В груди что-то сжалось, превратившись в тяжёлый камень.

      И вдруг —

      Её голос.

      Чистый, как первый снег, резкий, как удар ножа. Пробился сквозь шум эфира, сквозь треск помех, сквозь гул собственной крови в ушах:

      – Держись… Я с тобой…

      Эти три слова перевернули всё.

      П. вскинул автомат в тот же миг, когда первый боец ВСУ показался в проёме разрушенной стены. Короткая очередь – три точных выстрела. Голова противника дёрнулась назад, каска слетела, брызги тёмной крови расцвели на стене абстрактным узором.

      Осталось трое.

      Он перекатился за обвалившуюся балку, чувствуя, как пули впиваются в бетон, осыпая его осколками. В ушах звенело, но сквозь шум он слышал их переговоры – нервные, сбивчивые. Они не ожидали такого сопротивления.

      – "Жду…" – снова прошептала рация.

      Пальцы нашли гранату мгновенно – годами натренированное движение. Холодный ребристый корпус, знакомый до каждой вмятины. Рывок головой – и чека, зажатая в зубах, срывается с характерным щелчком, оставляя на языке привкус металла и пороха.

      Раз.

      Секунда задержки. Граната в ладони кажется невероятно тяжелой, будто вобрала в себя всю тяжесть этой войны.

      Два.

      Короткий замах – и снаряд смерти летит по точной траектории, отработанной в сотнях учебных бросков.

      Тишина.

      Натянутая, как струна, пауза, когда мир замирает в ожидании.

      Затем —

      Ад.

      Оглушительный