Своя. Роджер

Но в бункере царит почти медитативная тишина. Д. молча наблюдает, как последние капли чернил стекают по карте, образуя кроваво-красные подтёки.

      Он бросает маркер на стол. Звук падающего пластика эхом разносится по бетонным стенам.

      – "Собирайте группу," – командует П., не поднимая глаз от карты.

      Д. кивает. Ни лишних слов, ни вопросов. Они оба знают – море действительно может подождать.

      А война ждать не привыкла.

      Глава 5 "Пятнадцать дней во тьме"

День первый.

      Дождь. Он начался ночью, незаметно, а к рассвету превратился в сплошную серую пелену, затянувшую небо и землю. Вода просачивалась сквозь трещины в бетонной плите, под которой укрылся П., и падала ему за шиворот ледяными иглами. Капли стекали по лицу, оставляя чистые дорожки на закопченной коже, смешивались с потом и грязью, капали на колени. Он сидел, подтянув ноги, прижимая к груди автомат – холодный, мокрый, родной.

      Солнечная панель, привязанная к рюкзаку, тускло поблескивала под слоем воды. Заряд – впритык, на грани. Рация работала вполсилы, лишь бы не отключиться совсем.

      В ушах все еще стоял звон – высокий, тонкий, как комариный писк. Вчерашний обстрел оставил его в награду. П. моргнул, пытаясь прогнать навязчивый звук, но тот не исчезал, сливаясь с шумом дождя.

      Где-то рядом, в развалинах, хрипела рация.

      – Третья рота, доложите обстановку…

      Голос был чужим, далеким, будто доносился из другого мира. П. не ответил. Он сидел неподвижно, чувствуя, как вода пробирается под броник, как холодный металл оружия прилипает к ладоням. Пусть думают, что его нет в эфире. Пусть считают, что он исчез.

      Тень промелькнула за развалинами – может, ветер качнул обрывок брезента, а может, кто-то крадется. П. медленно повернул голову, прислушиваясь. Ничего. Только дождь, только звон в ушах, только хрипящая где-то в стороне рация.

      Он закрыл глаза. Ее лицо возникло перед глазами внезапно, как вспышка ослепительного света в кромешной тьме. Он видел каждую деталь с пугающей четкостью – золотистые искорки в зеленых глазах, едва заметную родинку. Губы шевелились, произнося его имя, но сквозь вой ветра и барабанную дробь дождя он не слышал ни звука.

      Капля, холодная как смерть, скатилась по его виску, смешалась с потом и исчезла под воротником. Он моргнул – и видение растворилось. Остался только ливень, бесконечный и беспощадный, заливающий все вокруг. Осталась война, вонзающая свои когти в самое нутро.

      Рация снова захрипела, выдавливая из себя обрывки фраз. Он машинально приглушил громкость, даже не пытаясь разобрать слова. В ушах стоял звон – пронзительный, как крик раненой птицы.

      Мысли путались, но три стояли особняком, выжженные в сознании:

      Панель должна остаться сухой. Он прикрыл ее своим телом, чувствуя, как капли отскакивают от полимерного покрытия.

      Тень – лучший друг. Развалины надежно скрывали его от посторонних глаз, превращая в призрака, в тень среди теней.

      Она ждет. Эти два слова грели сильнее любого костра.

      Автомат в его руках