Будь благословенна, земля Рязанская…. Евгений Иванов

Вон сколь нехристи поугоняли молодь, житья от них нет.

      Михайло так и выронил ложку изо рта, обрызгав супом стол.

      Но на это никто не обратил внимания, кроме помощницы стряпухи.

      – То верно молвишь, баба, – согласился чернявый, которого звали Саваской. – Много люду русского пожгли, побили ироды!

      – Да коль бы только так, – задумчиво произнёс Захар. – Но не только половцы…

      – А кого ж винить, ежели не энтих поганых? – не унимался Саваска, положив в рот очередную порцию каши.

      – То, паре, може, ведомо только князьям да боярам нашим, – резко посмотрел на чернявого Захар.

      Все парубки[40], сидевшие за столом, резко притихли и стали переглядываться между собой. Наступила мёртвая тишина, прерываемая только человеческим дыханием да шумом со двора.

      – Что ж, мил человек, наговариваешь ты на нашего князя-батюшку? – разрезая резко тишину, обидчиво произнесла стряпуха.

      – То правда, баба! – воскликнул тот. – Сколь люду русского полегло в междоусобицах княжьих?! Сколь сёл да городов пожгли?! Каждый свою сторону держит, а потому слабы пред погаными!

      – Грех! Наговор творишь, окаянный! – перекрестилась баба. – И как язык твой бесстыжий поворачивает тако!

      Афоня с удивлением стал смотреть на этого, уже с проседью в волосах, человека. Его резкость, прямой смелый взгляд, крепость мысли и слова поразили до глубины души молодого паренька. Никогда прежде ему не приходилось слышать столь смелые и правдивые речи. Да и что мог услышать в глухом лесу средь огромных елей и зубастых волков внук бобыля?!

      – Почто шум подымаешь, баба? – спокойно произнёс Захар. – То правда, да и ты её не хуже мово знаешь. – После этого он также спокойно взял в руки ложку и, подвинув к себе кашу, стал есть.

      – А почто ж ты, нехристь, в дружину набиваешься? – не унималась стряпуха. – Аль убить батюшку задумал? Отвечай, ирод!

      – Дура ты неразумная, – ухмыльнулся в бороду Захар. – Почто мне его убивать? За хлеб да соль, что ль?

      – Ну уж не ведаю… – буркнула в ответ баба и, взяв со стола пустые ендовы, скрылась за дверью.

      Одна девушка осталась, отойдя в сторонку и поправляя волосы на голове.

      – Как звать тебя, сладкая?! – вскрикнул Саваска, обращаясь к ней.

      Но девушка не ответила, а посмотрела на Михайло и, улыбнувшись, скрылась за дверью. Опять прозвучал тот же скрип, от которого сильно защемило у него сердце.

      – А всё одно, какая нелёгкая привела тебя в сей град? – смотря прямо в глаза Захара, спросил Афоня.

      Тот, опустив голову, тяжело вздохнул и промолвил:

      – Половцы лишили живота моих родителей и увели в полон братьев с семьями… А володимирцы убили жёнушку мою с малым дитём… Гришатка токмо от титьки отошёл, ножонками ступать стал… Избу спалили да коровёнку порубили на мясо… Так что ж мне оставалась делать?

      – То правда, – подхватил Михайло. – Мой батька сколь раз за топор брался, чтоб отогнать черниговцев да володимирцев, да и киевлян тожа. Они хуже поганых: всё жгут, убивают, девок портят,

40

Парубок – юноша, парень (укр.).