Слово в российском телеэфире. Очерки новейшего словоупотребления. А. Д. Васильев

граждан: «Мы пытаемся объяснить студентам, что новому правительству нужна стабильность в обществе, хотя бы полгода доверия» [В. Матвиенко. ТВ-6. 30.10.98]. «Все упирается в доверие – в доверие граждан к государству, в котором мы живем» [Федерация. РТР. 29.11.98], видимо, потому, что «экономика – это прежде всего такая «неэкономическая» вещь, как доверие – доверие к правительству, к государству» [Н. Шмелев. Прима-ТВ. 17.1.99].

      Однако ср. следующие констатации положения дел (особенно после так называемого «августовского кризиса» 1998 г.): «Самая главная причина отсутствия экономических успехов – потеря доверия людей к власти» [С. Кириенко. ОРТ. 10.4.98] – и: «У нас всеобъемлющий кризис недоверия, нет доверия – поэтому страну вытащить из кризиса невозможно» [РТР. 6.10.98]. «Нет доверия между государством и народом, как в XVI веке» [А. Михалков-Кончаловский. Взгляд. ОРТ. 19.10.98]. «Проблема взаимного недоверия власти и народа» [Н. Михалков. Мы. ОРТ. 19.10.98]. «В силу обстоятельств в России можно констатировать утрату доверия народа к власти» [Парламентский час. РТР. 6.12.98]. «Самое страшное последствие августовского кризиса – потеря доверия к власти. Это – самое опасное…» [Е. Примаков. Новости. ОРТ. 4.12.98]. «Какое же может быть доверие к демократии, замешенной на деньгах?» [Ю. Афанасьев. Взгляд. ОРТ. 30.11.98]. «Люди потеряли веру во власть. Мало того [!], что большинство людей в России – атеисты…» [Г. Явлинский. Обозреватель. ТВ-6. 21.3.99]. «У нас нет никаких оснований верить этому государству» [Человек и закон. ОРТ. 10.3.99] (ср. также употребление ассоциативно близкого слова, связывающего пропагандистские кампании и финансовые операции с областью магии: «Заклинания о незыблемости курса реформ (на Международный валютный фонд) не действуют» [Новости. ТВ-6. 5.10.98]).

      Обратим также внимание на то, что, согласно данным ТС-XX, в наши дни происходит активизация употребления существительного вера в религиозно ориентированном значении; это, возможно, свидетельствует не столько о действительном росте религиозных настроений, сколько об отторжении прежних официальных духовных ценностей и неприятии новопровозглашенных.

      Следует согласиться с тем, что при делении окружающих на «своих» и «чужих» проявляется «иррациональность наших современников, может быть, большая, чем у древних людей» [5. С. 15] об этом свидетельствуют многие события последних полутора десятилетий, и телевидение сыграло здесь весьма активную роль: «Люди смотрят, слушают – и верят» [Ю. Левада. Вести. РТР. 27.9.98]; это относится к самым разнообразным фактам – от политических кампаний до строительства финансовых «пирамид». Воистину: «Любой человек, научившись безусловно подчиняться коллективной вере…, сможет… с такой же сильной верой и некритичностью замаршировать в прямо противоположном направлении, стоит только его мнимые идеалы подменить другими, как можно более ясными и «хорошими» убеждениями» [10. С. 200] (кстати, несмотря на то, что степень приверженности самих харизматических личностей ранее декларировавшимся ими идеалам иногда довольно сомнительна; ср., например, уведомление американскому