Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

быть справедливость! – если бы их выгоняли на арену, и вся куадрилья с их пиками, лошадьми, мулетами, шпагами и плащами начала мучить их, чтобы подготовить к закланию – боже, за что?! – и толпа ревела, требуя крови – за что?! – тогда какими бы кровавыми глазами смотрели они в трагические очи тореро?

      Но критиков не переселишь. Даже по ордеру.

      Самой неоспоримой трагической фигурой у Хемингуэя считается Гарри Морган. Тут вроде бы «человек вынужден идти по тому пути, на который толкает его необходимость. Необходимость эта лишена всяческого мистического ореола. Это материальная необходимость – нужда, угроза голода, которая подстерегает тех, кто кормится трудом рук своих» (Маянц).

      Но если «необходимость лишена всякого мистического ореола», то, пожалуй, и Гарри лишен ореола трагического. «Одно могу сказать тебе, – говорит Морган, – я не допущу, чтобы у моих детей подводило животы от голода, и я не стану рыть канавы для правительства за гроши, которых не хватит, чтобы их прокормить. Да я и не могу теперь рыть землю». Допустим, не может – руки нет, потерял на контрабанде. И работать не хочет, и жену свою не пустит. Иначе, наверное, ей некогда будет завидовать черепахам, которые празднуют любовь сутками.

      Коль скоро Морган не допускает этого, стало быть, обстоятельства толкают его. Так? Так. Если ограничиться канавами. Но Морган удружил критикам – наболтал лишнего. Автор тоже. Но критики превосходно справляются – толкуют, как им заблагорассудится и сраму не имут. Так толкуют, что невольно ловишь себя на мысли: читали ль вы?

      «Морган, здоровый, работящий человек, обманут и ограблен богатым негодяем, одним из влиятельнейших людей Америки, Фредериком Гаррисоном. Будучи в безвыходном положении, он вынужден заняться контрабандой, в результате чего теряет руку и лодку, которая его кормит» (Маянц). Ограблен негодяем – это точно. Но другим, неким Джонсоном. И гораздо раньше. Контрабандой он вновь занялся еще до встречи с Гаррисоном. И в руку был ранен тоже до этой встречи. Но все это мелочи. Согласно Маянц или не согласно ей, но факт, что руки нет. И ее не вернешь. Впрочем, Морган и сам не подозревает, что есть у него «рука» – среди критиков. Всеми правдами и неправдами хотят они вызволить его из уголовного мира и перетащить на олимп. «Будучи в безвыходном положении, он вынужден… он повторяет: «у меня нет выбора».

      Для такого, как он, нет. Для другого есть. Да еще какой.

      С чего началось? Задолго до встречи с Джонсоном Морган был бутлегером, возил (или торговал) во время сухого закона нелегальное спиртное. Потом – невыгодно – бросил. Начал возить «богатых бездельников» на рыбалку. Джонсон упускает снасть и «рвет когти», не уплатив за нее денег. Крах: 40 центов в кармане. Но спустя полчаса решение уже принято: Гарри согласен на мокрое дело, он повезет все, что угодно. Мистеру Сингу, китайцу, угодно, чтобы это были китайцы, которых надо переправить на лодке.