Портреты. Михаил Иосифович Черкасский

почему они разошлись с Хэдли, он отвечал: «Потому что я сукин сын». Потом притупилось. Но осталось. На всю жизнь. И всплыло в «Празднике».

      «С горькими и гневными интонациями» по адресу богатых. Это понятно: человек не мог им простить, что поддался и предал Хэдли. Но при чем здесь богатство? Разве в Париже мало хорошеньких женщин? «В кафе вошла девушка и села за столик у окна. Она была очень хороша, ее свежее лицо сияло, словно только что отчеканенная монета, если монеты можно чеканить из мягкой, освеженной дождем кожи, а ее черные, как вороново крыло, волосы, закрывали часть щеки. Я посмотрел на нее, и меня охватило беспокойство и волнение». Не пугайтесь: «Мне захотелось описать ее в этом рассказе или в каком-нибудь другом. Но она села так, чтобы ей было удобно наблюдать за улицей и входом в кафе, и я понял, что она кого-то ждет. Я снова начал писать… Я перечитал последний абзац и поднял голову, ища глазами девушку, но она уже ушла. „Надеюсь, она ушла с хорошим человеком“, – подумал я. И все же мне стало грустно».

      Это тоже понятно. Но по-прежнему неясно другое: всё те же богачи. «Способ, старый как мир» уходит корнями не в банковский сейф – совсем в иную, более древнюю почву. И то, что Полина Пфейфер оказалась очень денежной, не должно бы иметь почти никакого значения. Гораздо серьезнее представлялось то, что она была некрасива. И еще то, что Хэдли оставалась одна, в бедности, с маленьким ребенком. Может, поэтому-то и всплывает спустя тридцать лет несправедливый упрек богатым?

      Да, несправедливый. Ведь если человек что-то продает (себя), а кто-то приобретает (его), он, человек, должен благодарить покупателя. Не так ли? Даже в нашей прекрасной стране, в сфере торговли, где начисто изжито всяческое заискивание перед покупателем, все чаще и чаще попадаются безличные типографские листочки с надписью: благодарим за покупку!

      Писатель Гарри находит в себе мужество признать, что сходился с женщинами по любви, но почему-то всегда выходило так, что каждая следующая женщина была богаче предыдущей. Находит он и козла отпущения – последнюю жену, в которой видит источник всех бед. «И в этих обвинениях… – сообщает Грибанов, – невольно чувствуется некая тень отношений самого Хемингуэя к его жене Полине, которая была достаточно богата и которая старалась создать ему жизнь, полную комфорта, развлечений и покоя».

      Вот за это писатель Хемингуэй и убивает писателя Гарри. Правда, у него, Гарри, еще хватает ума понять, что нечего «сваливать все на женщину, которая виновата только в том, что обставила его жизнь удобствами. Он сам загубил свой талант». Но даже это его не спасает. Поздно! Писателю Хемингуэю надоело убивать носорогов – ему позарез нужно убить хотя бы одного собрата. Почти Авеля, почти самого себя. Даже Френсиса Макомбера ему мало: экая невидаль – продырявить денежный мешок. Гарри – это ты сам и, разделавшись с ним, ты сможешь постоять на краю той бездны, куда он сверзился. А ты отошел. Потому