Одиссея. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского. Гомер

душою ты знал, остальные ахейцы, решись, —

      Отошли мать, вели, чтобы шла за того, за кого ей

      Выйти скажет отец, и самой ей приятнее жить.

      Коль ахейских сынов и потом раздражать она хочет, {115}

      Даром гордая тем, что дочь бога, Афина дала

      В изобилии ей, – и искусство в прекрасных работах,

      Разум светлый, смекалку и хитрость чтоб поберегла.

      Мы и древних не стали б ахеянок пышных держаться,

      Будь то Тиро, Алкмена, Микена в венце у стола. {120}

      Ни одна не смогла б между них с Пенелопой равняться, —

      Вот хитра! Но, однако, и хитрость её не спасёт.

      Будем мы поедать и запасы, и скот, напиваться,

      Если станет упорствовать в мыслях, которые вот,

      Боги вложат. Себе она этим великую славу {125}

      Может взять, но тебе лишь потери большие на счёт.

      Не вернемся к делам, и к невестам другим не отправишь;

      Пока по сердцу мужа она средь ахейцев возьмёт».

      Возражая ему, Телемах рассужденье составил:

      «Как из дома бы выгнать я мог, Антиной, в свой черёд, {130}

      Что меня родила и вскормила! Отец мой далёко, —

      Жив, иль умер, – не знаю. Придется платить мне тот счёт

      Только старцу Икарию, коль к нему мать пошлю строго.

      От отца пострадать мне придётся. И демон убьёт,

      Если вызовет страшных Эринний моя мать от бога, {135}

      Покидая дом. Я же позором покроюсь, как лёд,

      Никогда не отважусь сказать ей подобного слова!

      Если это вам не по душе, или гнев вас зовёт, —

      Что ж! Очистите дом мой! С пирами устройтесь по новой, —

      Проедайте на них свои средства, домов в череде. {140}

      Коль находите вы, что приятней, и лучше готовы

      Одного человека богатство губить не в нужде, —

      Жрите! Я воззову за поддержкой к богам, нашим судьям!

      Может, делу возмездья свершиться сам Зевс даст в беде!

      Все погибнете здесь же, и пени за это не будет!» – {145}

      Говорил Телемах. И вдруг Зевс, протяжённо гремя,

      Двух орлов ниспослал со скалистой вершины, откуда

      Мирно, быстро летели они, повинуясь ветрам;

      Близ один от другого простёрши широкие крылья.

      Очутившись как раз над собранием, где шум и гам, {150}

      Замахали вдруг крыльями, стали кружить со всей силой,

      Оглядели всех головы, общую гибель узнав;

      Расцарапав друг другу когтями все груди обильно,

      Сверху вправо умчались, – над городом их пролетав.

      В изумлении все, увидав этих птиц над собою, {155}

      И в душе размышляли, – к чему этот знак может стать?

      Обратился к ним с речью старик Алиферс благородный,

      Масторид. Средь ровесников он выдавался один

      Знаньем всяческих птиц, вещей речью своею свободной.

      Благомыслия полный, собранью сказал: «Поглядим, – {160}

      Знайте что, итакийцы, пред вами сегодня скажу я!

      Больше всех к женихам обращаю я речи в груди.

      Беды