Илиада. Новый стихотворный перевод Аркадия Казанского. Гомер

вдоль берегов Сангарийских;

      Находился я там, и в союзниках всех их считал,

      В день, когда амазонки нашли, что безмужные, с визгом, —

      Но не столько их было, как здесь он ахеян нагнал!» {190}

      Одиссея увидев потом, вопрошает он снова:

      «Расскажи и об этом, дитя моё, – кто вот там встал?

      Агамемнон Атрид головой выше мужа второго;

      Но, сдается мне, больше плечами и грудью тот вширь.

      Его пышный доспех на земле весь лежит плодородной; {195}

      Сам, как овен, в рядах овец ходит, владыка задир.

      И, на Солнце блестя, разливается пышной волною,

      Все стада обходящий, занявшие словно весь мир!»

      Говорила Елена, рожденная Дием: «Открою!

      Лаэртид Одиссей, хитроумный советник он сам; {200}

      Царь, в народах Итаки родился, где камень всё кроет,

      Преисполненный козней различных, подобный богам!»

      Обратившийся к ней, Антенор благоумный тут молвил:

      «Справедливую речь ты, жена, говоришь здесь всем нам, —

      Одиссей знаменитый и к нам приходил, с доброй волей, – {205}

      За тобою был прислан, с ним был твой супруг Менелай.

      Я тогда принимал, угощал в своём доме довольно;

      Зная свойство обоих, советов разумных желал.

      Если вдруг на собранья троянские с ними ходили, —

      Всех плечами широкими царь Менелай заслонял; {210}

      Если вместе сидят, Одиссея видней находили.

      Если вдруг пред собранием думы и речи сплели, —

      Менелай царь, когда говорил, речи бегло бежали,

      Кратко очень, разительно, слов бы немного нашли,

      И в речах неразборчив был, – хоть и моложе годами. {215}

      Но, когда Одиссея, столь умного, речи текли, —

      Он стоял тихо, в землю смотря, и потупив глазами;

      Скиптр в руке неподвижный, назад и вперед не сдвигал,

      Только крепко держал, как простой, а не равный с богами.

      Ты бы счёл его мужем разгневанным, но без ума. {220}

      Но когда издавал он могучий свой голос всей грудью, —

      Речь, как снежная вьюга, из уст устремлялась сама!

      С Одиссеем никто не дерзнул бы поднять слов орудья;

      Но не дивный, как нынче, тогда Одиссей имел вид!»

      Видя третьим Аякса, опять он вопросом утрудил: {225}

      «Кто ахеянин этот могучий, огромный стоит?

      Головой и плечами аргивян он всех перевысил!»

      Знаменитая в жёнах Елена так вновь говорит:

      «Этот муж, – царь Аякс, он твердыня ахеян, как вышка.

      Там, средь критских дружин, возвышается, словно, как бог, – {230}

      Это Идоменей, он критян предводитель всевышний.

      Часто сам Менелай угощал дружелюбно, как мог,

      В нашем доме его, когда шёл он из славного Крита.

      Вижу многих других быстроглазых ахеян исток;

      Всех узнаю легко и поведаю имя, – смотрите. {235}

      Двух нигде я не вижу строителей воинств, – незрим

      Кастор князь, и могучий боец Полидевк знаменитый!

      Братья, мать родила их со мною