Патриот. Андрей Рубанов

этого он и сбегал, обескураженный. Что же, думал, за все свои деньги я не могу избавить родных людей от страданий? И получить спокойный вечер в собственном доме?

      Герман Жаров, ближайший товарищ тех времён, сразу объяснил: родится ребёнок – жена про тебя забудет. Береги её, не накапливай обид. У всех так.

      Вечера он старался проводить вне семейного гнезда: то в спортзал, то в театр, но чаще – торчал сычом в офисе, до полуночи. Считал, размышлял, проектировал что-то. Работал.

      Работа была его богом. Работа всегда была ему рада, работа искренне любила его и ждала, работа ни на что не обижалась, работа была на всё согласна, ничего не требовала, не устраивала сцен, не повышала голос, не била посуду и не жаловалась маме.

      Работа не предавала и не обманывала.

      Он рассказал всё это девушке Веронике – сидя напротив, наклоняясь через стол и теребя золотые запонки; она смеялась и пожимала плечами.

      Лаконично сообщила, что работать не любит, а любит нектарины, клубнику, сухое белое, Земфиру и «Тёмные аллеи» Бунина. Перечисляя, юмористически загибала пальцы, давала понять: конечно, я глубже, умней, интересней, клубника и аллеи – не главное.

      Близость подразумевалась с первых минут вечера, легко, весело, в скольжении, в полёте. Без условий и обязательств.

      После третьего бокала божоле вышли на улицу «подышать» и долго, жадно целовались; она льнула, прижималась готовно вся, от колена до ключиц.

      Власть ненавидела, Россию презирала и собиралась эмигрировать при первой возможности; это, как нетрудно догадаться, только добавило банкиру возбуждения.

      Говорили не только о политике. Но о чём бы ни говорили – Знаева поражала легкомысленность его новой знакомой. Наконец до него дошло: это не она, это он. Загруженный, унылый, с головой погружённый. Стеклянный, оловянный, деревянный. Отвратительно занятой. Скучный. Человек-андроид.

      То на часы, то в телефон, то в себя глядит. Цель жизни – заработать все деньги. В правом кармане – щёточка для чистки замшевых туфель, в левом – банка с мультивитаминами. Не пьёт, не курит, кофе и мясо – табу.

      Никаких целей она перед собой не ставила, наслаждалась текущей минутой.

      А наслаждаться в те времена было легко. Не существовало в той Москве ни автомобильных пробок, ни мегамоллов, ни айфонов, ни террористов, ни фейсбука, ни «Гарри Поттера», ни принудительной эвакуации, ни «Рутрекера», – был только омытый весенней свежестью бесконечный город, и бесконечное небо над ним, и люди, мужчины, женщины, бесконечно жаждущие друг друга.

      Дома у меня никого нет, сообщила девочка Вероника, – тётка на всё лето уезжает на дачу, выращивает гладиолусы.

      Неважно, ответил он, у меня тоже есть свободная хата. У каждого банкира есть потайная съёмная хата – для хранения разнообразных нехороших документов, чужих паспортов и жёстких дисков с рискованной информацией, и вообще, на всякий случай, если однажды, не ровен час, прижмёт и надо будет спрятаться.

      И вдруг подумал: лучше к ней, в тёткины покои, чтоб в любой момент можно было мгновенно собраться