Одиссея. Гомер

слоняясь, кривыми крючками

      Рыбу ловили: терзал жесточайший им голод желудки.

      Близко став предо мною, она мне промолвила громко:

      – Глуп ли ты так, чужеземец, иль так легкомыслен? Нарочно ль

      Бросил о всем ты заботу и сердце страданьями тешишь?

      Так ты на острове долго сидишь – и найти не умеешь

      Выхода, тем ослабляя в сердцах у товарищей бодрость! –

      Так мне сказала. И я, отвечая богине, промолвил:

      – Кто б из богинь ни была ты, всю правду тебе расскажу я.

      Нет, не по собственной воле я здесь задержался, но, видно,

      Чем-то богов я обидел, владеющих небом просторным.

      Ты хоть скажи мне, богиня, – ведь все вам, бессмертным, известно, –

      Кто из богов меня держит и мне закрывает дорогу

      Для возвращенья домой по обильному рыбами морю? –

      Так говорил я. И светлая мне отвечала богиня:

      – Я, чужеземец, тебе совершенно правдиво отвечу:

      Часто бывает старик здесь морской из Египта, правдивый,

      Бог бессмертный Протей, которому ведомы бездны

      Моря всего и который царю Посейдону подвластен.

      Он, говорят, мой отец, и я от него родилася.

      Если б тебе удалось овладеть им, устроив засаду,

      Все б он тебе рассказал про дорогу, и будет ли долог

      Путь к возвращенью домой по обильному рыбами морю.

      Если захочешь, спроси и о том его, Зевсов питомец,

      Что в твоем доме плохого ль, хорошего ль было в то время,

      Как ты домой возвращался далекой и трудной дорогой. –

      Так говорила богиня. И я, отвечая, сказал ей:

      – Нет, уж придумай сама, как поймать мне бессмертного старца,

      Чтобы, заметив меня как-нибудь, от меня он не скрылся.

      Трудно смертному мужу с бессмертным управиться богом. –

      Так сказал я. И светлая мне отвечала богиня:

      – Это тебе, чужеземец, правдиво вполне сообщу я.

      Только приблизится солнце к средине широкого неба,

      Вдруг средь кипения черной воды, при подувшем зефире,

      Правду знающий старец морской из пучины выходит.

      Выйдя из волн зашумевших, ложится он в полую яму.

      Тут же тюлени, потомки прекраснейшей дочери моря,

      Стаями спят вкруг него, седые покинувши волны,

      Острый смрад издавая глубоко с пучинного моря.

      С ранней зарею тебя проведу я туда и устрою

      Ложе тебе меж тюленей. А ты на судах твоих прочных

      Трех себе выбери в помощь товарищей самых надежных.

      Все же уловки того старика тебе сообщу я.

      Прежде всего обойдет он тюленей и всех сосчитает.

      После того же как их сосчитает старик и осмотрит,

      Ляжет средь них отдыхать, как пастух средь овечьего стада.

      Только увидите вы, что заснул средь своих он тюленей,

      Пусть вас тотчас же забота возьмет об отваге и силе!

      Быстро схватите его, как бы он ни рвался и ни бился.

      Виды начнет принимать всевозможных существ он, какие

      Бродят у нас по земле; и водой и огнем обернется.

      Вы же без страха держите его и сжимайте