Одиссея. Гомер

протянули.

      Новая мысль тут явилась у дочери Зевса Елены.

      Снадобье бросила быстро в вино им, которое пили,

      Тонут в нем горе и гнев и приходит забвение бедствий.

      Если бы кто его выпил, с вином намешавши в кратере,

      Целый день напролет со щеки не сронил бы слезинки,

      Если бы даже с отцом или с матерью смерть приключилась,

      Если бы прямо пред ним или брата, иль милого сына

      Острою медью убили и он бы все видел глазами.

      Некогда было то средство целебное с действием верным

      Дочери Зевса дано Полидамной, супругою Фона,

      В дальнем Египте, где множество всяческих трав порождает

      Тучная почва – немало целебных, немало и вредных.

      Каждый в народе там врач, превышающий знаньем обширным

      Прочих людей, ибо все в той земле из Пэанова рода.

      Снадобье бросив в вино и вино разнести приказавши,

      Так начала говорить Елена, рожденная Зевсом:

      «Царь Менелай Атреид, питомец Зевеса, и все вы,

      Дети отважных мужей! По желанию Зевс посылает

      Людям и зло и добро, ибо все для Кронида возможно.

      Сидя тут в зале высоком, пируйте в весельи, беседой

      Тешьтесь, а я рассказать подходящее вам бы хотела.

      Подвигов всех Одиссея, в страданиях твердого духом,

      Ни рассказать не смогу я, ни их перечислить подробно.

      Но расскажу, на какое деянье дерзнул он бесстрашно

      В дальнем троянском краю, где так вы, ахейцы, страдали.

      Сам себе страшно позорнейшим способом тело избивши,

      Рубищем жалким, подобно невольнику, плечи одевши,

      В широкоуличный город враждебных мужей он пробрался.

      Так себя скрывши, совсем он другому был мужу подобен –

      Нищему, как никогда его возле судов не видали.

      Образ принявши его, он прошел в Илион, подозрений

      Не возбудивши ни в ком. Только я его сразу узнала,

      Спрашивать стала, но он от ответов хитро уклонился.

      Только тогда, как его я обмыла и маслом натерла,

      Платьем одела и клятвой великой ему поклялася,

      Что лишь тогда Одиссея троянцам я выдам, когда он

      В стан уж вернется к себе, к ахейским судам быстролетным, –

      Только тогда мне раскрыл он весь замысел хитрый ахейцев.

      В городе много троянцев избив длиннолезвенной медью,

      Он возвратился к ахейцам, принесши им знанье о многом.

      Громко другие троянки рыдали. Но радостью полно

      Было сердце мое: уж давно я рвалася уехать

      Снова домой и скорбела о том ослепленьи, какое

      Мне Афродита послала, уведши меня из отчизны,

      Бросить заставив и дочку, и брачную спальню, и мужа,

      Могшего духом и видом своим потягаться со всяким».

      И, отвечая Елене, сказал Менелай русокудрый:

      «Что говоришь ты, жена, говоришь ты вполне справедливо.

      Случай имел я узнать и стремленья, и мысли, и нравы

      Многих мужей благородных, и много земель посетил я,

      Но никогда и нигде не случалось мне видеть глазами

      Мужа такого, как царь