Одиссея. Гомер

в груди у родителя было.

      Ну, а теперь не пора ль нас в постели отправить, чтоб также

      Мы получили возможность и сладостным сном насладиться».

      Так он промолвил. Елена тотчас приказала рабыням

      Две кровати поставить в сенях, из подушек красивых,

      Пурпурных ложе устроить, а сверху покрыть их коврами,

      Два одеяла пушистых постлать, чтобы сверху покрыться.

      С факелом ярким в руках поспешили рабыни из дома

      И постелили постели. Глашатай из зала их вывел.

      Гости спать улеглися в притворе Атридова дома, –

      Сын Одиссеев герой и Несторов сын достославный.

      Царь же во внутренней спальне высокого дома улегся

      Рядом с Еленою длинноодеждною, светом меж женщин.

      Рано рожденная вышла из тьмы розоперстая Эос.

      Быстро с постели Атрид Менелай поднялся русокудрый,

      Платьем оделся, отточенный меч чрез плечо перебросил,

      К белым ногам привязал красивого вида подошвы,

      Вышел из спальни своей, бессмертному богу подобный,

      И к Телемаху подсел, и по имени назвал, и молвил:

      «Что за нужда, Телемах благородный, тебя привела к нам,

      В Лакедемон наш пресветлый, хребтами широкими моря?

      Дело народное или свое? Скажи откровенно».

      Сыну Атрида в ответ Телемах рассудительный молвил:

      «Зевсов питомец Атрид Менелай, повелитель народов!

      Прибыл сюда я, – не дашь ли каких об отце мне известий?

      Дом пожирается мой, и погибло мое достоянье;

      Дом мой полон врагов, которые режут без счета

      Мелкий скот мой и медленноходных быков криворогих;

      Матери это моей женихи, наглейшие люди!

      Вот почему я сегодня к коленям твоим припадаю, –

      Не пожелаешь ли ты про погибель отца рассказать мне,

      Если что видел своими глазами иль слышал рассказы

      Странника. Матерью был он рожден на великое горе!

      И не смягчай ничего, не жалей и со мной не считайся,

      Точно мне все сообщи, что видеть тебе довелося.

      Если когда мой отец, Одиссей благородный, словами ль,

      Делом ли что совершил, обещанье свое исполняя,

      В дальнем троянском краю, где так вы, ахейцы, страдали, –

      Вспомни об этом, молю, и полную правду скажи мне!»

      В гневе жестоком ему отвечал Менелай русокудрый:

      «Как это? Брачное ложе могучего, храброго мужа

      Вдруг пожелали занять трусливые эти людишки!

      Это как если бы лань для детенышей новорожденных

      Выбрала логово мощного льва, их бы там уложила

      И по долинам пошла бы пастись, поросшим травою,

      Лев же могучий меж тем, к своему воротившися ложу,

      И оленятам и ей бы позорную смерть приготовил, –

      Так же и им Одиссей позорную смерть приготовит.

      Если бы, Зевс, наш родитель, и ты, Аполлон, и Афина, –

      В виде таком, как когда-то на Лесбосе он благозданном

      На состязаньях с Филомелеидом бороться поднялся,

      С силой швырнул его наземь и радость доставил ахейцам, –

      Пред женихами