Утешительная партия игры в петанк. Анна Гавальда

утвердительно кивает и их отражения в зеркале приводят ее в уныние. Отворачивается, чтобы расстегнуть блузку.

      – Можно узнать, почему? – продолжает она.

      – Он был слишком тяжелый… Молчание.

      – И что, ты… ты его оставил?

      – У тебя новый лифчик?

      – Можно узнать, что происходит?

      Сцена в зеркале: две поясные фигуры, как в балаганном представлении, долго и пристально всматриваются в отражения друг друга, ни разу не обменявшись взглядами.

      – Можно узнать, что происходит? – повторила она.

      – Я устал.

      – И потому что ты устал, ты решил унизить меня перед всеми?

      – …

      – Зачем ты это сказал, Шарль?

      – …

      – О Матильде…

      – Он из чего, твой лифчик? Шелковый?

      Она на грани… но нет. Выходит из ванной, выключает свет.

      Когда, оперевшись о кресло, он начал снимать ботинки, она встала с постели, и он вздохнул с облегчением: если бы легла спать, не сняв макияж, это бы означало, что дело плохо. Но нет, до этого она еще не дошла.

      Такое с ней никогда не случится. После – да хоть потоп, хоть землетрясение, но сначала – смывка для глаз и увлажняющий крем.

      Главное – увлажнение.

      Сел на край кровати и почувствовал себя толстым.

      Скорее, тяжелым. Да, тяжелым.

      Анук… – вздохнул, вытягиваясь в постели. – Анук…

      Что бы она сейчас о нем сказала? Что осталось от него, прежнего? А этот адрес на конверте… Где это? Как Алексиса занесло в такую глушь? Почему не прислал нормальное уведомление? Конверт с черной каймой, дата смерти, место захоронения… Кто был с ней рядом? Почему он так себя повел? Что это? Наказание? Жестокость? Хотел сообщить, что его мать умерла, или в последний раз плюнуть в душу? Мол, ты бы никогда и этого не узнал, если бы я, столь великодушный, не соблаговолил потратить несколько сантимов на почту…

      Что стало с Алексисом? Когда она умерла? Он не догадался посмотреть дату на штемпеле. Как давно пришло это письмо? Что от нее осталось? Черви уже сделали свою работу? Отдал ли он ее органы? Как она того хотела и столько раз заставляла его клясться, что он это сделает.

      Поклянись, говорила она. Поклянись моим сердцем.

      И он клялся.

      Анук… Прости меня. Я… Что же тебя добило? И почему ты меня не дождалась? Почему я не вернулся сам? Да нет, я знаю, почему. Анук, ты… Услышав дыхание Лоранс, он тут же пришел в себя. Прощай.

      – Ты что-то сказал?

      – Ничего, извини… Я…

      Протянул к ней руку, нащупал бедро, прижался. Она замерла.

      – Прости.

      – Вы оба слишком жестоки со мной, – прошептала она.

      – …

      – Вы с Матильдой… Вы оба… Мне кажется, я с двумя подростками живу… Я устала от вас. Вы меня используете, Шарль. Кто я для вас теперь? Ходячий кошелек? Подстилка? Я должна пожертвовать для вас своей жизнью? Я больше не могу так… Я… Понимаешь?

      – …

      – Ты слышишь, что я тебе говорю?

      – …

      – Ты спишь?

      – Нет. Я прошу у тебя прощения… Я слишком много выпил и…

      – И что?

      Что