Брошенец. Зоя Константиновна Илькович

когда они остались одни, ласково предложил ей пожелать чего-нибудь, что для него возможно выполнить. Подумав, она попросила его, чтобы старый Гуй не приставал к ней и не щипал ее за интимные места. И еще попросила, чтобы чертов китаец не насиловал Ли.

      – Противно смотреть, – тихо, как всегда, произнесла она. – Мужчина с мужчиной, это гадко.

      – Сам ненавижу пидоров, – спокойно сказал он. – Но Гуй мне очень нужен, поэтому не вмешиваюсь. Но, если ты так хочешь, сделаю. А к тебе он вообще дорогу забудет. Ты теперь моя, и его руки больше не посмеют коснуться тебя.

      С тех пор Гуй при виде ее скрежетал зубами от ненависти. Он больше не смел называть ее «сюка», не смел зажимать ее по углам. Василий четко и ясно произнес: «Не вяжись к ней». И Гуй не посмел ослушаться.

      Для Любы это была лучшая защита от его вредного воздействия. И даже, когда порой от его немытого тела разило, как от козла, Василий бесцеремонно отправлял его мыться. Когда она находилась в избушке, зачастую слышала его сдавленное ядовитое хихиканье. Однажды она услышала, как он шепнул, проходя мимо нее, слово «слюха». В это время она мешала угли в печи и, развернувшись, пребольно треснула его по сухой заднице кочергой.

      – Еще одно плохое слово про меня, и я отобью твою задницу, как котлету.

      В это время оба других китайца были в избушке, и кто-то из них засмеялся, но взгляд Гуя остановил обоих. Готовая к решительному сражению, она стояла посреди избушки, держа в руках кочергу, но Гуй вышел и, выходя, сжигая ее маленькими злобными глазками, толкнул всем телом так, что она еле устояла на ногах. Заржав, как застоялый жеребец, и снова произнеся слово «слюха», он исчез.

      – Прощелыга, негодяй и извращенец, – пробормотала Люба. – Пидорас! Вот твое имя!

      И сама вдруг ощутила неприятный привкус произнесенного, решив, что больше не будет браниться.

      – Опустилась ты, девушка, с этими бандюгами, – как-то слишком уж буднично добавила она. – Так и самой бандиткой стать недолго. А, впрочем, я теперь еще и, оказывается, жена бандита. Однако я и понятия не имела, что в моей жизни будет все это. Что ж, это даже иногда интересно, особенно, когда смерть немного отступила.

      По вечерам, когда все затихало в маленьком мирке этих странных людей, Люба лежала на своем ложе и, засыпая, все время тревожно ожидала прихода Василия и изнасилования, но он не приближался к ней.

      Он действительно приходил, но никакого изнасилования не было, и ей это казалось очень странным. Он садился возле нее, брал ее за руку, и они долго говорили, вернее, говорил он, а она лишь заставляла себя улыбаться, изредка задавая вопросы или отвечая на них. Он тонко и остроумно зарисовывал сценки из таежной жизни или шутил. У него была необычная увлекательная манера беседы, и в другом месте могла располагать к нему людей. Она чувствовала, что его тянет к ней, в ее душе даже затеплилась надежда на возможность освобождения. Она уже хотела было начать говорить с ним об этом, но, трезво оценив ситуацию, решила, что ее мечты