Брошенец. Зоя Константиновна Илькович

реальность уже не устраивает меня. Мне нужны основательные перемены, и ты своим именем внесешь их в мою жизнь. Я знаю, ты не готова ради меня пожертвовать собой, и после того, что ты вытерпела, скорее всего, ненавидишь меня и думаешь, что мои слова довольно странные. Но при каждом удобном случае я буду доказывать тебе правильность моего решения. Теперь твое место возле меня.

      Склонившись к ней, он посмотрел ей в глаза.

      – Постарайся слушаться меня и быть хорошей. С тобой я хочу почувствовать себя влюбленным, а, может быть, через какое-то время, и любимым.

      Он снова наклонился к ней и вдруг припал к ее губам горячим поцелуем.

      – Хотелось бы полежать с тобой, но ты еще очень слаба, а во мне может заговорить самец. Так что, отдыхай и поправляйся.

      Он еще раз крепко поцеловал ее и положил на нары.

       5.

      Прошло несколько дней. Благодаря воистину чудодейственным средствам, лекарствам и травяным настоям Ли, Люба быстро шла на поправку. Она уже вставала, и ела много мясного супа, который составлял главный рацион их всех. Она немного расслабилась, и уже меньше боялась Василия, когда он входил в баню, но не чувствовала к нему ни малейшей благодарности за заботу.

      Ли каждый день осматривал ее, пока не позволяя вставать и заниматься делами. Со всем нехитрым хозяйством справлялись мужчины. Китайцы готовили и убирали, Василий рубил дрова, носил воду, ходил на охоту, разделывал добычу.

      Люба чувствовала себя совсем неплохо и подозревала, что Ли нарочно затягивает вопрос ее выздоровления, чтобы дать ей возможность отдохнуть от издевательств. Она много спала и еще больше думала. Сейчас у нее появилось достаточно времени, чтобы несколько успокоиться, меньше бояться, привыкнуть к новому положению и обдумать все.

      Что будет с ней дальше? Что задумал ее хозяин? В душу закралась тревога от его слов о будущем. Он не собирается жить в России. Где же он рассчитывает жить? В другой стране? И с ней? Но это чистое безумие! Она твердо знает, что, как только у нее появится возможность, она уйдет, как бы он к ней не относился.

      При мысли о том, что может оказаться с ним в другой стране, она слегка струхнула, еще не веря, что его намерения серьезны до такой степени, хотя уже несколько убедилась в его твердом нраве и сильном характере.

      Если бы на улице не конец февраля с его вьюгами, ветрами и последними снегопадами, она убежала бы и сейчас, так как цепи на ней не было по-прежнему. Теплой одежды тоже не было, знаний о том, куда идти и как выжить в зимней тайге одной – тоже. Так что сиди, Люба, в бане, и наслаждайся последними днями исцеления, заботы, отдыха и покоя, тем, что твой изверг не насилует тебя, не пытает и не издевается.

      Но все-таки каждое утро она просыпалась с чувством надежды, что вот-вот что-нибудь случится, что даст ей возможность уйти отсюда. Но чуда по-прежнему не происходило.

      Люба лежала на своем ложе среди шкур и смотрела в оконце на улицу, где Василий сильными движениями топора рубил дрова. Нарубив огромную кучу, он стал складывать их