Эхо Преисподней. Максим Безликий

его накрыла плотная пелена тьмы, но инстинкты работали на полную мощность, направляя его, как бездушную машину. Он чувствовал, что его жертва близко, что она уже совсем рядом, и зуд под кожей становился все более невыносимым, словно миллионы раскаленных игл пронзали его плоть, вызывая адскую боль. Он знал, что скоро произойдет что-то, что изменит его жизнь, что это столкновение станет судьбоносным, но он не знал, что именно, и от этого незнания он ощущал невыносимое давление в груди. Он шел, словно навстречу своей судьбе, навстречу неизбежному, в ловушку, которую он сам себе поставил, и из которой он уже не мог вырваться.

      И вот, среди мрачных, молчаливых деревьев, на узкой, извилистой тропинке, он увидел ее. Сару. Девушку с длинными, толстыми косами цвета спелой пшеницы, сплетенными в тугую косу, с большими, ясными глазами, полными доброты, света и невинности, словно в них было заключено все тепло солнца, все его добро, вся его нежность, словно они были окном в рай, в светлый, добрый мир. Она шла по тропинке, не подозревая о том, что ее ждет, не подозревая, что на нее надвигается тьма, что на ее пути встал не просто человек, а чудовище, одержимое древним проклятием. Она казалась такой хрупкой, такой беззащитной, такой невинной, словно ангел, спустившийся с небес, и ее безмятежность вызывала в нем одновременно и нестерпимую боль, и жгучее отчаяние, словно напоминая ему о том, кем он когда-то был, и кем он уже никогда не станет. Он знал, что он должен был убить ее, что проклятие неумолимо требует ее крови, что он должен был лишить ее жизни, но в то же время он чувствовал, что он не хочет этого делать, что он не хочет отнимать жизнь у этого светлого, доброго создания, что он не хочет причинять ей ни малейшего вреда.

      Он почувствовал, как проклятие дергает его, словно злая, невидимая сила тянет его за невидимые нити, требуя крови Сары, требуя ее страданий, словно он был марионеткой в руках темного кукловода. Он поднял руку, и его пальцы, превратившиеся в острые, хищные когти, заискрились в бледном, призрачном лунном свете, словно готовые разорвать ее плоть, словно они были сделаны из самого ада. Он увидел в ее глазах страх, неподдельный, пронзительный ужас, который он не раз видел в глазах своих обреченных жертв, но в этот раз, он увидел что-то совершенно иное, что-то, что тронуло его за самое сердце, что-то, что заставило его на мгновение остановиться, что-то, что вернуло ему часть его человечности. Он увидел в ее глазах не только животный, первобытный страх, но и сострадание, и жалость, и непостижимое понимание, словно она видела в нем не только монстра, но и страдающую, измученную душу, плененную тьмой. И это непостижимое, невыразимое чувство разорвало его душу на части, словно острый, раскаленный нож, нанося ему смертельную рану.

      Сара, увидев его, отшатнулась назад, словно отступив от самой смерти, ее сердце бешено колотилось в груди, словно пойманная, трепещущая птица, пытающаяся вырваться из клетки. Но она не убежала, она не побежала, не закричала, она стояла, словно парализованная, не в силах сделать ни