Крещатик № 93 (2021). Альманах

выгнали. Во-от. Помог, называется.

      Снова раздался рёв мотора, потом скрипящий визг и вновь – тишина.

      – Но человека-то спас.

      – Спас, – Хан встал со скамейки, выбросил бычок в урну и повернулся к Малику. – Ладно, Бродяга, я пойду. Не знаю, как тебя, а меня вот… трясёт, – он запахнул пиджак, огляделся.

      – Удачи тебе. Я как-нибудь ещё зайду.

      Они попрощались, и Костя пошёл к себе – писать картину, а Малик – в сторону выхода со двора, по своим делам.

      Эту историю точно следовало записать.

      6

      Новый день принёс с собой новое дыхание осени. Посмурневшее небо наливалось свинцом, с деревьев осыпалась жёлтая листва, холодный ветер норовил забраться под одежду.

      В такую погоду всегда хотелось пить.

      Константин Хан смотрел на церковь и курил. Дворник во дворе подметал разноцветный мусор, сгребал в кучи, долго стоял, разгибаясь и поглядывая на бледное солнце.

      Увидев Хана, он прервался и пошёл в сторону сторожки.

      «Что, опять прогонять будет?» – думал Костя, наблюдая за приближающимся кистером. В руках у него не было метлы, зато был увесистый с виду пакет.

      О нет.

      Он подошёл к Хану, снял с руки перчатку и протянул ладонь. Широко улыбнулся.

      – Спасибо тебе, дружище! Прости, я-то думал, ты алкаш какой, а ты нормальный мужик! – он закашлялся, когда Костя выдохнул дым. Протянул ему пакет. – Я… это… купил тебе вот.

      Хан глянул внутрь и убедился в своей догадке. Бутылка коньяка, явно дорогого. Красивая этикетка на контурной бутылке, розовая акцизная марка на фигурной пробке…

      «Ублюдок».

      Улыбка дворника была искренней, а вот на лице Хана застыла резиновая гримаса. Он даже не заметил, как рука сама собой вцепилась в ручку пакета, и пальцы накрепко сжались, отказываясь отпускать драгоценный подарок.

      Хотелось пить.

      «Лучше бы ты там сдох».

      Дают – бери. Это совсем не та бодяга, которую он обычно пил.

      Он попытался было вежливо отказаться, но язык не слушался. Дворник отпустил пакет, и тот повис в руке приятной тяжестью.

      От него и похмелья, наверно, не будет. Он ведь медик, он знает – иногда можно.

      Но что скажет Малик? А главное, что он подумает?

      Костя собрал волю и взмахнул пакетом. Раздался стеклянный звон, и в воздухе разлился дразнящий запах.

      Кистер ошалелыми глазами смотрел то на пакет с осколками, то на вытекающие из него медные струйки, то на дрожащего Хана.

      – Я б-больше не пью, – выдавил тот. – Из-звините.

      Он развернулся и спешно ушёл, спиной чувствуя недоумённый взор.

      Хотелось пить.

* * *

      Константин Хан сидел на полу и сверлил взглядом картину. За окном уже темнело, и комнату освещала только желтоватая лампочка на проводе.

      В этом свете каждый недостаток становился отчётливей. Хотелось пить.

      Он поднял кисть, медленно, как скальпель к нарыву, поднёс её к полотну, остановился. Нет, нет. Так будет только хуже.

      Хотелось