Души. Сказ 2. Кристина Владимировна Тарасова

аромат летней духоты. И вот с широкой мощённой лестницы холла ступает силуэт.

      Я, скрестив руки за спиной, ожидаю встречи с супругом.

      Прошу, Ян, ты не мог подвести…имел возможность и право, но не имел желания. Ты не обидишь меня, не отдашь на растерзание чудовищу и сотне его чудовищных жен. Прошу…Ты обижен, но не обидишь в ответ. Ты уже наказал меня – своим молчанием. Явись сам. Окажись здесь.

      Я вижу его. Вижу, а поверить не могу. Делаю шаг – судорога – и теряю сознание.

      Спаситель

      Ко лбу её прилипает сырая ткань. По месту ушиба – синхронно с испариной пота – скатывается соленая капля. Я смахиваю её указательным пальцем и задерживаюсь у полуоткрытых губ. Мне всё ещё неясно, отчего я вызвался на погибель с её именем. Следовало оставить всё как есть…

      И вот она открывает глаза. Испуганные, добрые. Девочка вмиг спешит подняться, спешит осмотреться; я тяжестью руки припадаю на её руку и полным спокойствия голосом велю не торопиться.

      – Что случилось? – обеспокоенно спрашивает Луна.

      Не помнит…Говорит, в какой-то момент всё перестало существовать; окатил вязкий тягучий полудрём. Говорит пространно, дико. Отвечаю, что девочка потеряла сознание, незамысловато улыбаюсь и спрашиваю у хмурого лица:

      – Не решила ли ты, что я оставлю тебя?

      – До сих пор не верится, – созвучно с мыслями напевает девочка и поднимается, скидывая бледные ноги с дивана; те разрезают подол длинной юбки притворно синего цвета и вязнут в ворсе ковра.

      Девочка смотрит на пол, смотрит по сторонам, вглядывается в книжные стеллажи и картины, вглядывается в резную скучную мебель.

      – Должно быть, ты решил разыграть меня? – спрашивает она.

      Поправляю завинченные у висков волосы (от влаги) и, ступив ближе, обхватываю лицо руками. Мне следует приглядеться к тому, на что я пошёл. Следует рассмотреть её. Пугается, притупляет взор. Очевидно…

      – …ты…я дома, правильно? – непонимающе продолжает девочка. – У тебя дома?

      – У нас. Добро пожаловать домой, Луна.

      Она пытается уловить подвох, выхватить притворство. Нельзя быть благосклонным на своей территории, когда объявляется чужак, так она думает. И у девочки есть тысяча оснований не верить ни единому слову. Вижу во взгляде неясную черту; скрученные опасение и тревогу, мимолётные радость и искру.

      – Я боялась. И боюсь сейчас, – наспех признаётся девочка.

      – Чего ты боишься? – спрашиваю я.

      – Оказаться рядом с монстром.

      – Иногда называют и так, – утвердительно качаю головой. – Значит, меня ты боишься?

      – Тебя… – голос её чертыхается, – …я ждала. – Крутит лицом и оттого ласковым, нежным-нежным румянцем лобызает мои сухие руки. – Может, это неправильно, но тебя я хотела увидеть. Не могу объяснить.

      Может ли то быть правдой? Век научил не верить никому – в особенности милым лицам и ясным глазам. Однако…стоит ли мне принять сказанное ею за правду…? Для чего девочке – юной и