Души. Сказ 2. Кристина Владимировна Тарасова

пока мы рассекали коридор – услужливо склоняли головы и – опосля – прятались в спальнях. Ян захлопнул за нами кабинетную дверь, а ключ – в который раз во время бесед – скормил кубку на столе. Поставил меня по центру комнаты и оглядел. Обошёл, прищурился, вновь обошёл. Оглядел.

      – В чём проблема, Отец? Ищите изъяны?

      – Мне известен главный, – прошипел мужчина. – Теперь известен.

      – Что напел наш таинственный гость?

      Я шагнула к распахнутому окну и взглядом окинула тропу и ворота. Никого.

      – Отойди, – рявкнул Хозяин Монастыря.

      Ржание повторилось. Я посмотрела на покрытую зеленью часть сада, сквозь растительность которого выглядывала смольная голова лошади. Навострённые уши ловили посторонние звуки, ноздри раздувались; лошадь ударила ногой, и к ней подошёл неизвестный. Чёрную мантию разрезала белая рука – животному протянули угощение.

      Ян велел скрыться и рывком задёрнул балдахин. Кабинет погрузился во тьму.

      – И что же тебе напели таинственный гость и его лошадь? – улыбнулась я. – Отчего лицо твоё грустит, Отец?

      Пальцы сжали челюсть: осмотрел. Заглянул в глаза и причмокнул.

      – Думаешь, добротный ли товар? Не прикасайся, Ян. Мне неприятно.

      – А так?

      Он перехватился за горло и подтянул к себе.

      – Так приятно?

      – Тебе известно лучше, Отец, – ответила пренебрежительно, хотя секундой ощутила тревогу. Общаясь с лжецами, перенимаешь их повадки; скрывать и утаивать – основа общения и порядка. – Мы одинаковы, Ян, – говорю я. – Разница лишь в одном: под солнцем тобой отхожено больше лет. А так мы одинаковы.

      – Ничего ты не знаешь, вот и молчи.

      – И тебя это раздражает и привлекает одновременно. Мы с тобой, Хозяин Монастыря, одной породы.

      Мужчина вдруг осёкся и поник, отпрянул и потопил взгляд в неровно-пляшущих половицах (не отмечала их раньше – видела всё затуманено-идеально).

      – Покупатель прибудет через два дня, – выдавил просевший голос на онемевшем лице.

      – Кто же он? – опасливо спросила я, а Хозяин Монастыря недобро глянул.

      – Прекрати думать об этом. Прошу тебя, не рассуждай: для женщин то плохо кончается.

      – Ты не смеешь давить моё мнение и мою честь…

      – Честь! – воскликнул Ян. – Ты говоришь это всё, Луна, и даже не ощущаешь, что у слов есть вес и последствия. Ничего не происходит просто так. Ничего не говорится без причины.

      – Назови мне имя, – потребовала я. – Кто он?

      – Какая разница?

      – Что значит какая разница? – вскрикнула будто бы не своим голосом. – Она есть и она велика!

      – Ты, помнится, просила вручить тебя первому встречному, лишь бы быть подальше от стен Монастыря и Хозяина Монастыря в том числе. Своё ты получила, суккубка. Дом твоего господина в нескольких днях пути.

      – …кто он?!

      Я нагнала Яна и притянула за рукав задранной рубахи.

      – Деревенская ты грубиянка! – Он отмахнулся. – Не слышу слов благодарности.

      – Благодарности?