Души. Сказ 2. Кристина Владимировна Тарасова

подобием ног и жидкость сочилась до пальцев – не брызнула, не успела. Бог Солнца запрокинул её и испил, довольно причмокивая и убеждая попробовать.

      Немым жестом я согласилась.

      Вторая раковина прыгнула меж сухими пальцами; разомкнулась. Мужчина склонился ко мне и поднёс мидию к губам – я же отстранилась и бросила уверенное:

      – Могу сама!

      – Можешь. Но какое в том удовольствие?

      Рот послушно открылся: залил. Тягучее и упругое мясо скользило по языку, оставляя жирный вкус. Закрыла глаза и с трудом проглотила.

      – Ожидала иного, верно? – забавлялся Бог Солнца, и лицо его украшала улыбка – не насмешливая, не чуждая. А моё лицо боролось с судорогой от незнакомого.

      – Не самый лучший опыт. Это… – я пыталась приноровиться ко вкусу, застрявшему на языке, – …это точно можно было глотать?

      Мужчина улыбнулся.

      – На любителя. Без установок.

      – Какой от них толк, если они такие скильзкие?

      – Мидии – чудесный афродизиак.

      – Даже не знаю, хочу ли знать, что это.

      И Бог Солнца склонился к моему лицу, чтобы нашептать ответ. Щека пригрела щёку, а тёплый воздух обдал мочку уха; хриплые слова опустились до живота. Принцип работы этой съедобной дряни – аналогичен. Однако запах…я уловила сладкие ароматы (на то обратил внимание мой собеседник).

      – Сливочный мускус, – сказал он. – Нравится?

      – Очень.

      – Тоже афродизиак.

      – Вы раскрываете все свои карты?

      – Ты можешь делать вид, что не понимаешь.

      – Зачем?

      Взяла интонацией и оторопевшим взглядом; уверенности прибавил наконец расплывшийся по телу алкоголь.

      – Потому что это игра, Луна. Всё, что делают мужчина и женщина по отношению друг к другу – игра.

      И Бог Солнца пожелал поправить мои волосы – аккуратно, ещё больше подставляя благоухающий рукав рубахи.

      – Разреши?

      – Разрешаю.

      – У тебя очень красивые волосы, Луна, – говорил мужчина, откидывая выпавшую прядь и смахивая с плеча – словно бы лёгким касанием – выбившихся приятелей, – в клане Солнца все блондины – мраморные, платиновые. Я же седой головой награждён в силу прожитых под солнцем лет, но – раньше – тоже был таков. Всегда смотрел на светлые головы и предпочитал их по крови, не подозревая, что чёрные – вороные – могут так увлекать.

      Концы вились на его кулаке. Я следила за мужским взглядом, ласкающим взглядом.

      – О чём же вы думаете, Бог Солнца? – спросила я.

      – Лучше не знать, Луна.

      – Вот как? – фальшивое удивление.

      – О таком не принято говорить. Показать – дело другое.

      Его интонация…такая близкая, такая липкая, такая раздевающая. И голос…укачивающий, медитативный.

      С испуга – вдруг – я оборвала касание собственным движением: дотянулась до столешницы и взяла бокал. Бокал встал меж говорящими.

      – Я добавлю, – обронил мужской голос и ускользнул к бутыли.

      Всё понял. Понял,