Души. Сказ 2. Кристина Владимировна Тарасова

спросила я. – Кто и чьё имя упоминал?

      – Прошу, иди.

      – Просишь? – бровь нагловато дрогнула.

      – Прошу.

      – Этого недостаточно.

      – Прошу, Луна, – выдавил Хозяин Монастыря и – неожиданно – рухнул на колени. – Вот. Я прошу тебя: ступай. Ты сломала что-то во мне. Иди. В комнату, в бани, на кухню – куда пожелаешь. Можешь избить охрану, можешь помолиться, можешь извести сестёр…что угодно – только пропади с улицы и не приближайся к кабинету.

      – Не понимаю…

      – И не должна. Иди. Я не хочу показывать тебя приближающемуся гостю. Прошу, ступай.

      Я запомнила этот жест и, погладив мужчину по щеке, ускользнула в здание. Под очередной животный возглас. Кто это был? И стоило ли мне опасаться этого лица ныне?

      Однако я послушалась. Вновь. Вновь позволила отцовским речам наставлять и указывать. И то было моим решением. Раз за разом.

      Ману перехватила меня на спальном этаже и, витиевато болтая о нарядах послушниц, утащила в собственные покои.

      – Кого боится Ян? – перебила я.

      – Отец никого не боится, – сердито прыснула женщина: её раздосадовало и упоминание имени, и констатация человеческого чувства.

      – Почему он боится за меня?

      – Много берёшь на себя, птичка.

      – Имею право, основания и возможности, – посмеялась я.

      Женщина посмеялась в ответ. И согласилась.

      – Дурной гость, – отметила Ману и пригласила сесть за крохотный столик подле окна, затянутого плотными гардинами.

      В комнатке было темно; единственным источником света служила лампадка у кровати. Женщина кивнула на адаптацию кухонного гарнитура из нескольких шкафчиков и полок (эти предметы появились недавно) и велела угощаться, несмотря на моё вечное отсутствие аппетита и вицеподобные ключицы. Я обнаружила пастилу (кухарка недавно сушила) и сигареты. Прикусила первое и облаком от второго укутала смуглое лицо. Ману вдохнула во всю силу (грудная клетка едва не распорола корсет) и замурлыкала на старом наречии. Было похоже на похвалу.

      – Чем занимаешься? – спросила я в момент, когда в женские руки запала пляшущая ткань, к которой налипли крохотные сверкающие камни.

      – Костюмами, – ответила Ману; на пальце вырос напёрсток, в пальцах – игла, меж пальцев – прозрачные нити.

      – Планируется Шоу?

      Женщина ответила отказом; просто желала порадовать любимец.

      – Мне думалось, я твоя любимица, – лукаво улыбнулась и в очередной раз затянулась.

      – Была, пока не украла Папочку.

      За действие в прошедшем времени мне захотелось уколоть…

      – Какого это жить с осознанием, что пуста и никогда не сможешь выносить дитя?

      То было больно.

      – О, ты знакома с моей биографией. Очаровательно, – не поддалась Ману. – В Монастыре среди кошек завелось несколько крыс? Пора травить…

      – Ты не ответила.

      – Я не враг, Луна. Мы на одной стороне, – кивнула женщина. – Даже если ощущения обратные. Не кусай ласкающую тебя руку. А если хочешь честного ответа – держи: почти бессмысленно. Но лишь потому, что