Филиал. Истории для кино. Александр Житинский

спросил Баня.

      Ганичев поежился. Ему не хотелось никого огорчать.

      – Да… То есть нет. Он еще не знает.

      – Хоть бы башку повернул! – сказал Кротов.

      – Генерал… – заметил Герасимов.

      – Леха! Сокольников! – крикнул Кротов, но его крик утонул в общем шуме.

      – Не надо кричать. Он прекрасно все видел, – тонко улыбнулся Менделев.

      Вокруг рассаживались, произносили первые тосты…

      На эстраду взошел распорядитель.

      – Начинаем наш традиционный джем-сейшн, посвященный закрытию фестиваля «Осенние ритмы». Первое слово Костюшкину… Он вчера саксофон новый купил… Миша, давай! Сам скажешь, с кем будешь играть.

      – Миша, со мной! – крикнул кто-то.

      На эстраду поднялся Костюшкин с саксофоном. Подошел к микрофону и, вглядываясь в зал, принялся выбирать себе партнеров.

      Он называл их, и они выходили на эстраду с инструментами.

      Джем начался!

      Чувствовалось, что все друг друга хорошо и давно знают – со всеми слабостями и недостатками. После импровизаций хлопали, свистели, обменивались одобрительными возгласами. Кто-то сидел, погрузившись в свои думы. Давно не видевшиеся друзья разговаривали, отрешившись от всего. Жены и возлюбленные музыкантов были активны, чокались, смеялись, звали кого-то…

      Ганичев незаметно куда-то исчез, оставив гостей одних.

      А на эстраде была непрекращающаяся музыка. Одна тема сменяла другую, выходили новые музыканты, менялись составы, стили, направления.

      «Бывшие» тоже узнавали старых коллег. За их столиком то и дело вспыхивало:

      – Смотри, это же Мысовский!

      – А это кто? Знакомое лицо.

      – Канунников, ей-богу!

      Однако постепенно, по мере нарастания экспрессии концерта, гости становились сумрачнее. Они явно чувствовали себя не в своей тарелке. Точнее всех выразил общее настроение Банькович:

      – В чужом пиру похмелье.

      – Точно! – сказал Кротов. – Сидим как дураки.

      – Надо пойти и сказать Леше, что мы тут, – предложила Люси.

      Идти никто не хотел – побаивались.

      – Мендель, пойди! – сказал Кротов.

      – Вы шутите, – печально улыбнулся Менделев. – Леша спросит: «Где ты играешь, Мендель?» И что скажет Мендель? Что он играет с подростками рок-н-ролл?

      На эстраде появился ансамбль Голощекина.

      – Додик, смотри! – воскликнул Кротов.

      – Олежка, пойди ты. Ты самый солидный, – сказала Люси Бане.

      – Почему мы вообще должны подходить первыми? Он нас пригласил! Он хозяин! Это бестактно, в конце концов! – возмутился тот.

      Сокольников по-прежнему не поворачивал головы. Казалось, он затылком чувствовал, что происходит за его спиной в другом конце зала.

      Дотоле немногословный Герасимов утер салфеткой губы.

      – Спасибо, ребята. Рад был всех повидать. Мне далеко ехать.

      – А сыграть?! – взвился Кротов.

      – Витя, оставь фантазии. Ты же видишь. Он не хочет нас замечать.

      Кротов затравленно оглянулся по сторонам.

      – Где этот Юрик?!

      Ганичева