Филиал. Истории для кино. Александр Житинский

к распорядителю вечера.

      Тот в углу вел переговоры с официанткой, проверяя счет.

      – Саша, я сегодня играю старым составом, – сказал Сокольников.

      – Вот это дело! – обрадовался тот. – Сюрприз. А я смотрю – они или не они?

      – Они, – кивнул Сокольников. – Все, кроме Бориса. Мы хотим сыграть в его память.

      Распорядитель оторвался от денег, вытаращил глаза.

      – В чью память?

      – Решмина.

      – С чего ты решил, что он умер? Я его позавчера видел…

      – Где?! – оторопел Сокольников.

      Ганичев пытался объяснить буфетчице ситуацию.

      – Понимаете, Фаина Петровна, мы думали, что он умер, а он не умер…

      – Так радоваться надо!

      – Так-то оно так… – вздохнул Ганичев.

      Из зала выскочил разъяренный Сокольников. Увидев Ганичева, зарычал и бросился к нему.

      – Ты знал?! Знал?!

      Ганичев поспешно сполз с высокого табурета и бросился наутек.

      Они бежали по длинному пустому коридору. Сокольников, нагоняя, пытался ударить Ганичева ногой по заду, но промахивался.

      – Я тебе покажу! Лгун!..

      – Алексей Дмитрич! – пищал Ганичев.

      – Я тебе покажу, как живых людей хоронить!

      А джазовый теплоход плыл уже по ослепительному горному озеру с чистой прозрачной водой, в которой отражались снеговые пики гор. На палубе музыканты в строгих костюмах играли что-то торжественное.

      Лица у всех были серьезны и немного печальны.

      Здесь был весь состав Сокольникова, включая трубача.

      Поговорив со швейцаром у входа в ресторанный зал, Сокольников двинулся к свободному столику у окна. Ганичев последовал за ним. Весь его облик говорил о том, что ему страшно не хочется участвовать в этом деле.

      Сокольников сел, развернул меню.

      – Ты только не вякай, – предупредил он Ганичева.

      В дверях кухни показался официант средних лет.

      – Он, – шепнул Ганичев.

      – Вижу.

      Решмин привычно двинулся к столику, но за несколько метров замедлил шаг: он узнал бывших друзей. Однако, взяв себя в руки, профессионально подобрался и подошел к ним.

      – Я вас слушаю.

      Сокольников смерил его взглядом. Они встретились глазами. Последовала пауза.

      – Принеси-ка нам, братец, водки и селедки.

      – Попрошу на «вы», – тихо, но твердо сказал Решмин.

      – У нас сегодня поминки, – будто не слыша, продолжал Сокольников.

      – Больше ничего не желаете? – бесстрастно проговорил Решмин.

      – Нет. Ступай.

      Решмин отошел.

      – Халдей! – отрубил Сокольников.

      Заиграл ресторанный оркестр, публика потянулась танцевать.

      – Лучше бы он здесь играл! – в сердцах кивнул в сторону оркестра Сокольников. Он сам себя заводил.

      Подошел Решмин – подчеркнуто прямой – с подносом, на котором стояли графинчик и закуска. Сокольников смотрел на него тяжелым презрительным взглядом.

      Решмин выставил закуски, разлил