Филиал. Истории для кино. Александр Житинский

гоу мачин и-ин…

      Подхватили тему инструменты – медленно сдержанно. Кто-то негромко начал подпевать в зале, его поддержал другой голос, третий. Пел весь зал.

      Не пели только двое – жена Решмина и он сам. Решмин стоял бледный, с каменным лицом и плотно сжатыми губами. Его друзья играли, может быть, не так умело, как в молодости, но теперь они говорили не о будущей жизни, а о прожитой.

      Мелодия набирала силу, темп, люди стали улыбаться. Хор смолк, остались одни инструменты, которые повели свой разговор дальше, все с большим азартом и надеждой…

      А что же Ганичев?.. Ганичев плакал, рыдал, как ребенок, не скрывая своих слез. Этого момента он ждал двадцать лет – и дождался!

      И представлялось ему горное, чистое, как хрусталь, озеро – и теплоход, уткнувшийся носом в берег. А на берегу, на лугу, покрытом весенними маками, лежали музыканты со своими инструментами и возносили звуки прямо в высокое небо.

      И когда появилась надпись «КОНЕЦ ФИЛЬМА», музыка остановилась на мгновение… и грянула с новой силой!

      Филиал

      ^{Сценарий х/ф}

      АВТОР. Пускай они сами рассказывают. Там у них черт ногу сломит. Так все запуталось, что за какую ниточку ни потянуть – непременно кого-нибудь обидишь, а люди все до чрезвычайности милые, несправедливо будет их обижать. Да в сущности, они ни в чем и не виноваты…

      РУМЯНЦЕВ. Я шел устраиваться на работу как молодой специалист. Я и вправду, молодой, мне двадцать четыре года. Все впереди. Я с надеждами шел, хотел горы своротить.

      Дом нашел не сразу. Он ничем не выделялся в ряду старых домов постройки начала века. Не верилось, что здесь располагается солидное учреждение, точнее, его филиал.

      Издали заметил молодую мамашу. Она безуспешно пыталась затолкать в подъезд детскую коляску. Пружинная дверь сопротивлялась. Я поспешил на помощь.

      У дверей подъезда увидел стеклянную табличку, удостоверяющую, что здесь находится филиал НИИ. В скобках было уточнение: лаборатория НОТ.

      НОТ – это научная организация труда.

      Мамаша подозрительно на меня глянула, но поняла, что я бескорыстно. Вместе мы вкатили коляску в подъезд. Там был полумрак. Вверх уходила широкая лестница.

      – Спасибо, – произнесла мамаша.

      – Я вам помогу, – предложил я.

      Она недоверчиво улыбнулась, но ухватилась за ручку коляски. Я подхватил с другой стороны, и мы потащили коляску наверх.

      – Мальчик или девочка? – спросил я, отдуваясь.

      – Не все ли равно? – философски заметила она.

      – Пожалуй, вы правы, – отвечал я вежливо. – Разницу начинаешь замечать лет через двадцать.

      – У вас такой опыт? – она насмешливо.

      – Мама говорила.

      Так мы и тащили – она впереди, пятясь, а я сзади. В коляске спал малыш в возрасте около года. Никаким филиалом пока не пахло.

      – На каком этаже лаборатория? – спросил я.

      – На третьем. Вы к кому?

      – На работу устраиваться.

      – А-а… – протянула она несколько загадочно.

      Мы остановились на площадке третьего