Заклание. Семён Колосов

но какая разница? У современных «Юпитеров» он явно есть.

      – Вот поэтому они и лучше, – упираюсь я.

      Твои глаза вспыхивают праведным гневом.

      – Как компьютер, но не как инструмент.

      – А ты готова насмерть защищать свой рояль.

      – Конечно, никому нельзя обижать фортепиано, – произносишь нежно.

      Я останавливаюсь и смотрю в твои глаза. Мир замирает, существуешь только ты. Чтоб ты могла полнее ощутить всё то, что чувствовал я в то мгновение, скажу метафорически, что ты в подобные моменты приковывала к себе всё моё сознание точь-в-точь, как концертмейстер первых скрипок приковывает внимание аудитории, играя соло в инструментовке на романс фа минор 5 Чайковского, когда нет ничего другого, прочих инструментов, существует только одна скрипка, ты ощущаешь лишь один смычок, играющий на струнах, нет, не инструмента – самого искусства. Я думаю, что это ты понять и ощутить сумеешь. Конечно, в следующий миг я тебя целую в губы, это была предсказуемая кода.

      – А кто твои любимые пианисты? – ты не унимаешься.

      – У тебя такие вопросы, на которые не так просто ответить.

      – А ты как хотел? – ты улыбаешься.

      – Ну что-нибудь попроще.

      – Ну кто? Скажи, – ты требуешь.

      – Ну, наверно, это… пусть будет Манзарек.

      – Я так и знала! – ты почти кричишь. – Повторюша!

      – Почему?

      – Да потому что это я тебя познакомила с The Doors.

      – И что с того? Теперь мне из-за этого нельзя выбирать Манзарека в свои любимые пианисты?

      – Вообще-то он не пианист.

      – А кто?

      – Клавишник, но не пианист.

      – А какая разница?

      – Что значит, какая разница?

      – Ну он всё равно играет на клавиатуре, на клавишах.

      – Это большая разница!

      – Не спорю, но я хочу выбрать Манзарека.

      – Ладно, но я думала, что ты назовёшь кого-нибудь другого. В конце концов играть на синтезаторе не одно и то же, что на фортепиано.

      – А кого мне следовало назвать, Гленна Гульда?

      – Хотя бы. А спроси меня, кто мой любимый пианист.

      – Я знаю кто.

      – Но всё равно спроси.

      Я обожал, когда ты так канючила.

      – Ну и кто же твой любимый пианист?

      – Святослав Рихтер, – ты расплываешься в довольнейшей улыбке.

      Приятные воспоминания, не правда ли? Но я их привожу здесь не за тем, чтоб смаковать. Поясняю, каждая воспроизведённая здесь ситуация, на мой взгляд, – реперная точка. Возможно, это опрометчиво, предполагать что, выстроив по этим точкам нашу жизнь, мне удастся побороть дискретность, описав всё в точности, как было, ничего существенного не забыв, однако сколько ни искал, я не нашёл альтернативы для того, чтоб полностью реконструировать то время и те чувства, обладая в настоящем лишь отрывками из прежней жизни.

      Конечно, после фрагмента нашего с тобою счастья, я не в силах обойти и то, как мы с тобой лежали вечерами в темноте и слушали