Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том третий. Нелли Шульман

неслышно прошептала Маша.

      – Как он в тебя той ночью кончил, дак ты, наверное, потом на коленях Иисуса благодарила, – усмехнулась невестка. Маша покраснела.

      – Я у тебя в ящике книгу видела, – Марфа взяла невестку за руку, – его это дитя? Знаешь ты, что с ним случилось?

      – Его, – кивнула Маша.

      – Да, я в августе письмо получила. Он и не знал, что я понесла, а теперь… – она пожала плечами.

      – Теперь да, – Марфа решительно проговорила, – значит, как Степа приедет, ты ему все и расскажи.

      Лучше я удавлюсь, – безразлично отозвалась невестка. Маша ахнула – Марфа хлестнула ее по щеке.

      – Удавиться каждый может! – женщина раздула изящные ноздри:

      – Ты, Маша, как у Христа за пазухой жила, а подумай, как мне было! Только ни разу я руки к веревке не протянула, потому как я мать, и детей своих вырастить должна. Тако же и ты, и мальцов своих, и того, что в чреве у тебя сейчас.

      – Может, и не говорить Степе-то? – измученно шепнула женщина. «Зачем ему знать?»

      – Лгать нам Иисус не заповедовал, – отозвалась Марфа:

      – Я бы тоже могла Пете сказать, что Федосья от него. Месяц сюда, месяц туда, десять лет назад дело случилось, кто разберется? Однако я ни мужу своему, ни детям неправды говорить не собираюсь, и тебе не советую.

      – Но ежели Степа меня выгонит? Куда мне идти тогда? – Маша опять разрыдалась.

      – Завтра он приедет, дак и узнаешь его решение, сейчас чего гадать? Умой лицо, и пошли к детям. Что мы за матери, сидим здесь и плачем, а чада без присмотра, – Марфа поднялась.

      Степан спешился во дворе усадьбы. Марфа стояла на ступенях, держа за руки близнецов. Мальчишки, вырвавшись, полезли на него, ровно на корабельную мачту. Они трещали о ветряной мельнице и птичьих яйцах, о пони и собаке, о том, что Майкл упал и ударился коленом, но совсем не плакал, не то, что Лиза, которая вечно ноет.

      Они шептали, что Федька противный, нет, не противный, это Федосья противная девчонка, слишком много о себе возомнила.

      Они были уверены, что папа точно привез им из Лондона что-то интересное, а, может, быть, не только из Лондона, но и откуда подальше. Они обнимали его, крича, что они с Федей сделали на ручье запруду и приладили к ней колесо, и оно крутилось, а теперь на ручье лед и невозможно показать все папе, но колесо крутилось, все видели!

      – Крутилось, крутилось, – Степан улыбнулся, – я верю.

      Близнецы смотрели на него синими, будто море глазами. Прижав их к себе, он показал на седло: «Весь мешок для вас пятерых. Снимайте и бегите в детскую».

      Дети пронеслись по ступеням маленьким ураганом. Степан поцеловал Марфу в висок:

      – Здравствуй, сестрица. Марья-то где? Или случилось что? – Степан испугался. Марфа смотрела на него странно, ровно она хотела что-то сказать и сдерживалась.

      – Нет, здорова она, – Марфа помолчала. «У себя ждет».

      – Все в порядке? Дети как? – сестра зашла в дом: «С детьми все хорошо. Я с ними побуду».

      В два шага догнав ее, Степан встряхнул женщину