Алая летопись Средиземья (перевод древних рукописей). Дмитрий Всеславин

вы милые.

      Правда, добрую половину вдвое хуже я знаю, чем надо,

      Худую же половину вдвое меньше люблю, чем знаю…»

      Сказано было сильно, но не очень-то и понятно.

      Задумались многие хоббиты, так уж ли речь приятна?

      «Во-вторых, чтобы все были рады вместе сегодня со мной

      Угощению в день рождения, что сотворил я с душой.

      И в-третьих, – продолжил Бильбо, и гости сразу

                                                                                притихли,

      Слишком уж голос был странный, и даже звуки все стихли. —

      С прискорбием вам объявляю и говорю – бывайте!

      Шир навсегда покидаю… Я исчезаю… Прощайте!»

      Гости притихли, замолкли, как сговорились, разом,

      И также все вместе заговорили, заголосили сразу.

      Никак не могли понять: что это было такое?

      Только что был на столе – и на тебе, место пустое.

      Кто осуждал проделку, а кто-то и восхищался,

      Но много было из тех, кто колдовства боялся.

      Единственный из всех, так это хоббит Фродо,

      В молчании печальном не вымолвил ни слова.

      Он понял неожиданно, что любит дядю Бильбо,

      И осознал, что навсегда уходит тот из Шира…

CXVI

      Бильбо в дом свой заскочил, в Торбе появился,

      Сняв Колечко золотое, снова проявился.

      Взял мешок заплечный (заранее набитый),

      Плащ дорожный старый, свёрток перевитый.

      Сам в костюм походный был уже одет,

      А волшебное Колечко положил в конверт.

      Неожиданно из кресла Серый Маг поднялся,

      Как всегда, и в нужном месте снова оказался.

      «Дурацкую затею ты выкинул, мой друг,

      Растревожил всю родню и многих ввёл в испуг.

      Болтать об этой выходке все в Шире вскоре будут,

      И девяносто девять дней не стихнут пересуды…»

      Старый хоббит Бильбо ничуть не удивился,

      То что Серый Маг внезапно в доме появился.

      «Пускай болтают болтуны, мне нужен отдых, Гэндальф.

      Я слишком долго ждал его, уж переждал наверно.

      Я, Гэндальф, очень постарел, хоть это и не видно,

      Но кости ноют у меня порою очень сильно.

      Мол, сохранился хорошо, соседи говорят,

      Во мне же утомление, скажу я не тая.

      Ты понимаешь, Гэндальф, я тонкий стал претонкий,

      Как будто истончаюсь, как лёд весною ломкий.

      Не вижу радость в жизни, боязнь чего, не знаю,

      И я пугаюсь этого, себя не понимаю…

      Хочу я тишины вдали от всех соседей,

      В звонок чтоб не звонили, на ухо не галдели.

      И книгу нужно дописать, есть окончанье ей:

      «Жил весело и счастливо он до скончанья дней».

      Гэндальф с Бильбо не сводил пристального взгляда:

      «Отдохнуть, пожалуй, тебе и вправду надо…»

      Бильбо сказал, вздохнув: «Оставил я Фродо всё.

      На столе лежат все бумаги, он о них не знает ещё».

      Гэндальф спросил: «Всё оставил? Как мы с тобой говорили?

      И Колечко своё золотое? Ты помнишь об этом,