Женевьева спасает Париж. Книга первая. Екатерина Нигматулина

Букинисты беспокоят меня не так, как то, что мне теперь добираться до работы с пересадками и минут на двадцать дольше обычного будет.

      – Жан, – Марго обняла мужа сзади, – закинь Женевьеву в школу, умоляю тебя! Ты же знаешь, что я больше совсем не могу опаздывать. Мюзо взял меня на карандаш, а всех, кого он берет на карандаш, рано или поздно увольняют, если они не начинают работать в два раза больше. Ты знаешь, чем это всем нам грозит. – Она поцеловала мужа в небритую щеку.

      – Мама, мне уже тринадцать, я давно могу ходить одна. Надо мной все в школе смеются, – взмолилась Женевьева.

      – Поговори об этом с Жижи, прошлый раз, когда я отпустила тебя одну, она устроила мне такую взбучку, что мне проще уговорить твоего самого лучшего в мире папу сопроводить тебя.

      Жан-Жак не отвечал, а только хмурился то ли все еще по поводу новостей в газете, то ли по поводу месье Мюзо, который, как ему казалось, давно стал невидимой частью их семьи.

      – Я никак не могу понять, почему твоя работа важнее моей, Марго? Мои крысы ничем не хуже твоего Мюзо, а может, – он сделал многозначительную паузу, – даже лучше этих ваших маркетинговых исследований рынка. Вот у одной на прошлой неделе мы смогли вырастить третье ухо.

      – Третье ухо – это жизненно необходимое открытие для современной медицины. – Мама закатила глаза, как она любила это делать, но вовремя спохватилась и добавила: – Ну это всего в десяти минутах ходьбы, ты же знаешь! И тебе почти по пути. – Она еще раз поцеловала мужа и тут же поставила перед ним и дочкой пышный омлет, единственное, что она вкусно готовила и потому использовала в качестве утренней взятки папе, когда ей что-то от него было нужно. – А мои исследования рынка очень даже важны для твоих крыс в том числе. Вот напишу в отчете какой-нибудь фармацевтической компании, что люди мечтают о третьем ухе, и вам сразу выделят частное финансирование.

      Папа замолчал и нахмурил брови, а Женевьева укоризненно посмотрела на Марго.

      – Не сердись, крошка! Завтра поведу я, обещаю. Женевьева, – осознав свою победу, радостно проговорила мама, – ты сегодня будешь ждать Розу в школе, она заберет тебя.

      – Можно сходить в Люксембургский сад? Пожалуйста!

      – Да-да, хорошо, я оставлю Розе денег. Не забудь, что у тебя математика и фортепиано после обеда.

      – Фортепиано?! – вдруг опять встрепенулся папа. – Издевательство, а не детство у ребенка, вы бы с твоей матушкой еще мазурку научили ее танцевать и заставляли читать Вольтера для полного комплекта.

      – Наизусть, Вольтера мама заставляла меня учить наизусть! Между прочим, ты сам первый просишь ее играть по вечерам и всем нашим друзьям уши прожужжал, как Женевьева исполняет Бетховена, так что ты определись, чего ты от ребенка хочешь.

      – Я хочу, чтобы у нее было обычное детство.

      – Обычное детство – это скука смертная. У девочки талант, обидно будет растратить понапрасну. А с Жижи я