Бульвар Ностальгия. Владимир Савич

был брошен на другой фронт идеологической

      битвы, то ли Макарыч решил сам, в одиночку покончить с музыкальным

      «МакКартнизмом»? Только начал он, как обычно, с крика:

      – Ну что, битлаки, мать вашу в душу. Опять засели! Ах, вы пейсатики

      мохнорылые! Курвы империалистические. Всех пересажу. Я вас, б. дей, научу

      Родину любить!

      Монолог разошедшегося старлея перебил 18– летний «балбес» Стас (выпертый

      накануне за протаскивание вредных мыслишек в студенческую среду

      культпросветучилища):

      – Макарыч, ну что ты орешь как чумовой, – оборвал он участкового. – Давай

      забудем на время, «старшой», всю политическую туфту, которую тебе

      рассказывают в «красных уголках»! Оставим политические бури и

      идеологические штормы, а бухнем-ка за нерушимую дружбу власти и народа

      добрую кружку «чернильца», – и для убедительности сказанного Стас извлек на

      свет дурно пахнущий фугас «Кызыл-шербета».

      – Я тебе бухну, махновец. Я вас, оппортунистов косматых, собственнолично в

      «столыпин» доставлю, будешь знать кому «бакшиш» предлагать, – опер цепким

      взглядом скользнул по зеленому бутылочному стеклу. Дрогнуло горячее сердце,

      кругом пошла холодная голова, и чистые ментовские руки жадно потянулись к

      вожделенному продукту. – Ладно, – подобревшим голосом произнес опер, так и

      быть, плесни, кудлатый, «власти» стакашку. С самого утра маковой росинки во

      рту не было. Извелся с вами, битлаками, слесарями, времени нет, понишь, ни

      выпить, ни закусить. Да, что говорить, посидеть и то некогда. А ну, дай место

      старшому, – и он бесцеремонно столкнул кого-то с колченогого табурета. -

      Насыпай, – Макарыч указал на пустой стакан.

      – Ну, песнярики, давай рассказывай, как до жизни такой докатились? -

      закусывая «беломориной», спросил Макарыч. Люди, понишь, БАМ подымають,

      корабли, понишь, в космос «закидывают», а вы волосатиков на стены вешаете.

      Нехорошо! Вот это что за педрило висит? – и Макарыч указал на портрет

      МакКартни.

      – Ты, Макарыч, свою вульгарщину, понишь, здесь брось, – обиженным тоном

      произнес Стас…

      – А чё ты обижаешься? Педрило, они все педики, волосатики эти ваши! Нам,

      понишь, на лекции рассказывали, – ответил Макарыч.

      – Этот– не педрило, это МакКартни, – пояснил Стас.

      – А, – протянул участковый и добавил.-. А мне один хрен, кто. Ты лучше налей-

      ка, Стасец, еще стаканец.

      Макарыч выпил, пожевал соленый помидор и, сытно икнув, сказал:

      – Не, пацаны, надо это заканчивать.

      – Чего заканчивать? – не поняли битники.

      – Шляться сюда, понишь. Во чего!

      – Надо бы, Макарыч, да больше как сюда и податься нам, выходит, некуда, -

      возразил ему Стас.

      – Как некуда, а школа, а Дом культуры. Все для вас понастроили.

      – «Лом» это культуры, Макарыч, а не Дом – хором заявили «подвальщики». Там

      же