Бульвар Ностальгия. Владимир Савич

в моей жизни. Живописный музыкант меж тем закончил «Yestеrday» и,

      достав из карманных глубин наполовину опорожненный «Кеглевич»

      (популярный сорт израильской водки) спросил: – «Плеснуть?» Но, не дав мне

      ответить, выпил и выразительно затянул «Long And Winding Road»

      «Длинная петляющая дорога,

      Ведущая к твоему дому,

      Не исчезнет никогда.

      Я видел эту дорогу и прежде…»

      В душе моей закопошились ностальгические обрывки прошлого:

      оцинкованные двери котельной, портвейн «Кызыл-Шербет», ментовский

      «ГАЗик» и пистолет системы Макарова. Глаза мои предательски повлажнели. Я

      бросил в соломенную шляпу музыканта серебряную монету и, не дослушав

      песню, побрел по узким лабиринтам к шумевшему неподалеку городскому

      проспекту.

      Колеса судьбы

      …. белесо – молочными атомами зарождается он за окном. Это еще не

      свет, а тот грунт, на котором великий художник разольет свои краски. Сегодня

      серые, завтра оранжевые, а послезавтра и вовсе электрик. У кровати тусклым

      пятном чернеет пара синтетических тапочек китайского производства. Я

      просовываю в них свои худощавые ноги и иду на кухню. Под ногами, как

      живой, стонет рассохшийся паркет.

      Кря, кря. Жик, жик, – жалуется он вещам, встречающимся у меня на пути. Путь

      же мой пролегает по длинному и прямому, как пожарная кишка, коридору.

      Опасен этот коридор незнакомцу. Здесь, спрятанная в небольшом углублении,

      стоит старая музыкальная колонка. Сколько прелестных ножек поранилось об

      её коварно торчащий угол! Да и я, всякий раз ударяясь об её угол, кричу

      «Шит!» И клятвенно заверяю, что вынесу её в подвал. Вот и сегодня, больно

      ударившись лодыжкой, громко ругаюсь, и, бережно погладив ушибленное

      место, следую дальше.

      Кря, кры, вжи, вжи, – вновь оживает в своей жалобной «песне» паркет.

      Мне, в отличие от него, жаловаться некому, хотя жизнь моя не слаще его. Да и

      кто жалуется по утрам – это лучше делать в обеденный перекур, или, скажем,

      вечером за кружкой пива. Утром варят кофе и спешат на службу. Я тоже варю

      кофе, хотя никуда и не спешу. Нет, я– не пенсионер, наоборот, мужчина в

      расцвете сил: у меня здоровое сердце и нормальный сахар. Вот только если

      чуть повышенная кислотность, но это от кофе. «С этим надо бороться. Кофе -

      камни!» – предупреждает меня знакомый доктор. Но я не хочу ни с чем

      бороться, тем более с кофе. Мне нравится хруст ломающихся под жерновами

      кофемолки овальных крепких, черных, как антрацит кофейных зерен. Нравится

      тонкий, дразнящий запах, вырвавшийся на волю кофейной души. Я с

      трепетным волнением жду трех пузырьков, свидетельствующих о кофейной

      готовности. В своем нетерпении я похож на добродетельного еврея,

      ожидающего трех первых звездочек, свидетельствующих ему о приходе

      субботы.

      Почему я столь много уделяю внимания