Бульвар Ностальгия. Владимир Савич

я мог на это ответить! Что только с ним я ощущал гармонию?! Что он-

      часть недостающей во мне душевной детали?! Да я и слов таких в те времена не знал…

      Перемахнув через забор, я убегал к нему домой. Там можно было делать то,

      что было строжайше запрещено дома: ходить в ботинках, лазить по

      холодильнику и курить. Там я был в недосягаемости от воспитательного

      процесса. Никто не воспитывал и не жужжал на ухо: не трогай это, поставь на

      место то. Мать Павла вечно работала во вторую смену, отец приходил поздно и

      часто в таком состоянии, что не мог не только требовать, но и попросту связно

      говорить.

      – Родя, быстро домой, – требовательно кричала через забор моя мать.

      – Пока, – быстро прощался я. И, давя каблуками скрипучую лестницу,

      возвращался домой. Темнело, и вскоре наши дворы погружались в изредка

      нарушаемую протяжным гудком далекого поезда вязкую тишину ночи…

      Общее проявилось в нас неожиданно и стойко: лет в 16 – 17, когда мы

      увлеклись роком. Мы обожали одних и тех же рок-музыкантов: гитаристов Д.

      Пейджа и Д. Хендрикса. Павел стал учиться на соло – гитаре, я также предпочел

      её другим инструментам. Вопрос собственной группы парил в воздухе. И здесь

      впервые в жизни у нас возник спор принципиального характера.

      Он мягко – Стань на бас.

      Я возмущенно – Почему я. Кто из нас Пол?

      Он удивленно, – При чем тут Пол?

      Я язвительно – Притом, что Пол Маккартни чешет на басу!

      Создай мы собственную группу – я думаю, из неё, ей-Богу, мог бы выйти толк.

      Впрочем, может и нет, но жизнь наша сложилась бы по-другому – точно.

      Однако мы продолжали упираться и спорить.

      Павел спокойно – Ты играешь слишком прямолинейно. Как если – бы художник

      рисовал одной краской. Нет оттенков! Послушай Хендрикса. Гитара Джимми

      разговаривает, плачет, ласкается, а твоя кричит…

      Я раздраженно – Рок гитара – не скрипка Страдивари!

      Павел негромко – Звук рождается из тишины…

      Я разъяренно – Ты не музыкант, а апостол Павел, рассуждающий как

      композитор Бабаджанян…

      Не создав своей команды, мы играли в чужих. Я поменял их массу, но найти

      себе подходящую из-за своего скверного характера и «неудобного» репертуара

      долго не мог.

      – Играешь ты хорошо, – говорили мне участники. – Но не то, что надо.

      – А что надо? – язвительно спрашивал я.

      – То, что любит народ, и приносит бабки!

      Мне бы прислушаться, подчиниться, да и играть то, что хотел народ и что

      приносило рубли. Но нет же, я вставал на дыбы и возмущенно кричал.

      – Васьки! Я думал у вас рок – группа, а у вас оказывается оркестр А.

      Мещерякова! Для вас принцип – деньги, а для меня – чистота жанра! «Червону

      руту» играйте без меня!

      Вскоре в городе не осталось ни одной команды, которая бы после

      упоминания моего имени, не говорила: – «С его