Жизнь волшебника. Александр Гордеев

грех. И теперь уж не

      только её, если он тоже в курсе.

      – Ну, вот что, сучка! – подводит Николай решительный итог. – Хватит уж, наштукатурилась!

      Будешь дома стайку штукатурить и уборну в придачу!

      Сколько Алка ни уливается слезами, сколько ни утирается соплями: она этих семи месяцев и

      ждала – есть ещё один верный способ, как молодость не сгубить, да отец непреклонен.

      – Домой я сказал! Собирайся! Тебе говорю! Счяс же собирайся! Хватить нюнить! Или я тебя

      сейчас ремнём по жопе-то отвожу!

      Домой он притаскивает её едва не за волосы, ещё как-то умудрившись и напиться по дороге.

      Однако общежитские инструкции крепко сидят в Алкиной голове. Ребёнка ей не надо. Ей ещё

      хочется того единственного отыскать, от которого беременна. Когда расставались, он так и сказал.

      Взял в ладони её лицо, посмотрел в глаза и куда-то прямо в душу прошептал: «Видишь, я не

      обманываю. Ребёнок нам с тобой пока не нужен. Да и не будет с него толку. Он всё равно по пьянке

      сделан. Когда всё уладишь, тогда меня и найдёшь». Ну, как ему не поверить? Тем более что он и

      адрес свой сообщил. Далеко, правда, он живёт, в Тамбовской области, да только она и там его

      отыщет.

      То, о чём думает Маруся, увидев Алку в первый раз с животом, она боится потом вспоминать и

      несёт на своей совести, как свинцовый груз. Кто знает, как её желание сказывается на другом

      человеке? А вдруг именно оно, зависнув как-нибудь над Алкой, и определяет потом все её

      дальнейшие шаги? Беда лишь в том, что прежде, чем родить в Пылёвском роддоме

      семимесячного ребенка и отказаться от него, Алка испытывает все сто остальных способов, чтобы

      вытравить его. Маруся, зная об этом, болеет сама. Она смотрит на Алку, оцепенев: как это

      жестоко, что её ребенок, который пока ещё находится в распоряжении беспутной племянницы, так

      беззащитен сейчас. Но помочь ему ничем нельзя.

      Отказывается Алка от ребёнка легко. Если на него сразу не взглянуть, то и в самом деле можно

      перетерпеть. Марусе же и гадать не надо, кому предназначается брошенное дитя. И в то время,

      когда село ещё находится в состоянии шока от такого невиданного до того времени поступка, как

      отказ от своего ребёнка, Маруся уже окрылена неслыханным поворотом своей жизни. Уж этой-то –

      может быть последней – возможности она не потеряет! И что тут начинается потом! Ребёнка

      забирают из больницы и приносят домой. Родной брат Маруси Тимофей подсказывает, что надо

      срочно оформить все документы. И этот факт приводит в дрожь. Если это требуется оформить,

      значит, ребенка могут и отнять. Тимофей, не переборов их страха, советует на время и вовсе

      уехать из села. Господи, да как уехать-то?! Разгар зимы, середина января, а тут и куры, и корова, и

      чушка, и сено в огороде, и дом, к которому строено-понастроено, да всё своими руками. Страшно,

      но надо всё продавать. Надо увязывать шмотки, увольняться, машину заказывать. «А ехать-то,

      15

      кстати,