Одиссея. Гомер

он об этом?»

      Фрониев сын Ноемон так на это сказал Антиною:

      «Сам добровольно я дал. Так и всякий другой поступил бы,

      [650] Если б к нему человек с таким тягостным горем на сердце

      С просьбой подобной пришёл. Кто бы смог отказать ему в этом?

      Те, кто последовал с ним, – это лучшие юноши наши,

      Все из знатнейших семей. Предводителем к ним, – видел сам я, –

      Ментор пошёл… или кто из богов образ Ментора при́нял,

      [655] Так как вчера изумлён я был сильно: божественный Ментор

      Утром мне встретился здесь! А ведь сел на корабль он со всеми…»

      Так им ответил. Затем поспешил он к отцовскому дому.

      Сильно ответом своим он встревожил их храбрые души.

      Соревнованье прервав, женихов они быстро собрали.

      [660] К ним обратился тогда, весь кипя, Антиной, сын Евпейта.

      Гневом пылал он, в груди сердце полнилось чёрною злобой,

      Словно свирепый огонь засверкали глаза. Так сказал он:

      «Плохи дела! Горе нам! Дело дерзкое сделал, пустившись

      Смело в свой путь Телемах! От него мы такого не ждали!

      [665] Нас не спросив, он, юнец, самовольно корабль снаряжает,

      Лучших берёт из людей и спокойно от нас уплывает!

      В будущем беды он нам принесёт. Пусть уж лучше погибнет

      Прежде от Зевса, пока не совсем возмужал нам на горе!

      Вы же мне быстрый корабль снарядите, гребцов дайте двадцать,

      [670] Чтоб на обратном пути, в море он угодил к нам в засаду!

      Будем его поджидать между Замом крутым и Итакой.

      Поиски эти отца пусть ему принесут лишь погибель!»

      Так он сказал. Женихи согласились, одобрив идею.

      После уж вместе они все направились в дом Одиссея.

      [675] Но Пенелопа о том, что её женихи замышляют

      Зло против сына её Телемаха, не знала недолго.

      Всё рассказал ей Медонт, славный вестник; он был за оградой,

      Рядом, когда женихи совещались, и речи их слышал.

      С вестью такой он скорей в дом пошёл, чтоб сказать Пенелопе,

      [680] И на пороге её повстречал. Пенелопа спросила:

      «Ты ни наказ ли какой женихов благородных несёшь мне?

      Может, рабыням царя Одиссея, подобного богу,

      Бросить дела повелеть, чтоб обед женихам приготовить?

      Лучше б не свататься им! Отступились бы, не приходили!

      [685] О, если б этот обед в доме нашем для них был последним!

      Часты как ваши пиры! Вы наш дом разорили! Сгубили

      Все достояние в нём Телемаха! Неужто ни разу

      В детстве не слышали вы от разумных отцов благородных,

      Как относился всегда к ним мой муж, Одиссей богоравный?

      [690] Не обижал никого никогда он ни словом, ни делом,

      В нашем народе; хотя многосильным царям и обычно

      Лаской любимцев ласкать, и обиды нести нелюбимцам.

      Он же за всю свою жизнь никого не обидел из смертных.

      Вы же бесстыдство своё всем являете в ваших поступках!

      [695] Нет благодарности в вас за добро и былые заслуги!»

      Так ей ответил Медонт, много мыслей разумных имевший:

      «О,