Бабайка. Чингиз Григорьевич Цыбиков

правильно всё, конечно. Само собой, сундук, не может же он кушать на таком столе.

      – Ешь, – сказал он. – Потом отдохнем чуток и побежим.

      – Спасибо, – сказал я. – Я… я пойду.

      – Как хочешь, – сказал он.

      Я подошел к столу, открыл дверцу, заглянул туда – пусто, и полез внутрь.

      И сразу же стукнулся головой о заднюю стенку стола.

      Не веря себе, я попробовал снова. С тем же результатом.

      Вылез назад.

      Оранжевокожий туземец с недонесённым до рта куском на кончике ножа смотрел на меня.

      – Это что, – поинтересовался он наконец, – гуляешь в стол для аппетиту?

      И снова задвигал челюстями.

      – Лучше поешь, потом вздремнём немного, – сказал он, отрезая себе кусок. – Тебе тяжковато здесь придется, пока не привыкнешь, так что отдохнем сперва. Я знаю, о чём говорю, я сам нездешний.

      Никогда не упускай возможности выспаться и подзаправиться, говаривал прапорщик Лягай. Это я к тому, что вдруг впервые за долгое время мне захотелось есть. К тому же уставшим я был, как чёрт знает кто.

      И я присоединился к хозяину.

      III

      – Вставай, нам пора!

      Что такое? Чёрт, опять это… Я, протирая глаза кулаком, сел на кровати. Впрочем, это не кровать была вовсе, а сундук. Я спал на сундуке, том самом, на котором мы ели.

      Туземец стоял голый по пояс, пританцовывая от нетерпения, и смотрел на меня требовательно.

      – Сколько можно спать, побежали!

      С обнаженным торсом он выглядел ещё внушительней, с такой античной мускулатурой и безобразным шрамом справа – там, где кончаются рёбра. Выглядел шрам так, словно в этом месте была когда-то нешуточная рана, и в этой ране банда неумелых хирургов ковырялась всяк на свой лад.

      – Погоди, – сказал я. – Я не хочу бежать куда попало. У меня дело есть.

      – Дело? – тут же откликнулся он. – Рассказывай.

      – У меня сын пропал.

      – И ты из-за этого переживаешь? – он глядел на меня с любопытством.

      – Да, – сказал я. – Я из-за этого переживаю.

      – Интересно, интересно, – он даже пританцовывать перестал. – Расскажи.

      – Его увёл бабайка. Ну, такое создание…, – начал объяснять я, увидев недоумение на лице собеседника. – Похоже на плюшевого медвежонка.

      – Плюшевого?

      – Ёкалэмэнэ… Это… – я пощелкал пальцами, – такая искусственная ткань…

      – Искусственная?

      – Стоп, погоди, – я почувствовал, что надо бы взять паузу. И потом, подумалось вдруг мне, плюш-то не обязательно искусственный. Но вслух я об этом говорить не стал. Так я и сам запутаюсь, и его запутаю.

      – В общем, так. У меня пропал сын. Я хочу его вернуть. Для этого мне надо найти существо, похожее на игрушечного… на маленького медвежонка в очках. Оно умеет говорить, и с ним должен быть мой сын.

      – Очень может быть… может то, что надо, – пробормотал он. Видимо удивление явственно проступило на моём лице, потому что он неожиданно пустился в объяснения.

      – Понимаешь…