Синие стрекозы Вавилона. Елена Хаецкая

исповедуешься мне, а я – тебе. Я потом в храм пойду и за этого твоего вознесу…

      – Что вознесешь? – спросила душа с подозрением.

      – Ну… чего положено. Я у батюшки спрошу.

      Душа призадумалась. А потом созналась, почти со слезами:

      – Он меня в черном теле держал. Я почти и не знаю про него ничего. Иной раз вякнешь, совет дать попытаешься, так он, сволочь, сразу за бутылку – и пить. Я оттого и не…

      Тут Бэда понял, что душа ужасно боится. Потому и врет.

      Он так и сказал.

      – Чего боишься-то? – добавил Бэда.

      Душа передернула плечами, обернулась, будто боялась увидеть кого-то.

      – Ну… Сперва-то мне радостно было, что избавился от него. А теперь действительно страшновато стало, – сознался мальчик. – Как я с Ним увижусь… что скажу…

      – Все вы Господа Бога боитесь, точно сборщика налогов, – сказал Бэда. – Он же тебя вон каким сотворил.

      – Сам не знаю… Боязно все-таки. Ты там вознеси за меня, что положено.

      – Ладно уж, вознесу, – сказал Бэда. – Ты не бойся. Вот слушай лучше…

      Обнял мальчишку (тот теплым оказался, даже горячим, как маленькое животное), к себе прижал.

      Начал рассказывать. Сперва честно пытался о грехах своих говорить; только грехи у Бэды выходили какие-то совершенно несерьезные. Много врал – но только начальству и больше от безнадежности. Много крал, но опять же, преимущественно еду и от голода. Остальное по мелочи. Что учился плохо, так это не грех. Вот только в Оракул попал и теперь служит богам Орфея… с этим непонятно что делать. Нарочно служить как можно хуже? Бежать? А если бежать, то куда? Некуда Бэде бежать, разве что в Ашшур податься, так ашшурцы его в два счета снова в рабство продадут.

      Потом просто про разное говорить начал. Про Оракул рассказывал, про тетку Кандиду, про старшего программиста – ушлого Беренгария, про дуру бесноватую – жрицу Пиф.

      Душа слушала, будто сказку. Вздыхала тихонечко. Наконец Бэда замолчал, отодвинул мальчика от себя, в лицо ему заглянул.

      – Ну что? – спросил он. – Не страшно тебе больше?

      – Ага, – сказала душа надсмотрщика.

      – Пойдем, что ли? – сказал Бэда.

      Они с мальчиком встали и пошли дальше по площади. А дедок остался лежать за пивными ларями.

      За Евфратом, перейдя мост Нейтокрис, Бэда с душой надсмотрщиковой простился и отправился в Оракул. Душа же побрела вниз по течению Великой Реки и скоро скрылась из виду.

      Поскольку сегодня дежурства у Пиф не было, то она явилась в Оракул поздно – около часа дня. И в цивильном: легкие джинсы, полупрозрачная кружевная блузка (кружева настоящие, шелковые, цены немалой). Темные волосы тщательно вымыты и блестят, схваченные лентой.

      Постукивая легкими каблучками по мраморным ступеням, взбегает по парадной лестнице – помилуйте, разве эту девицу, вдребезги пьяную, несколько часов назад тащили вниз, опрокидывая по дороге лакеев и канделябры? Слабый горьковатый аромат духов, уверенные движения. И во всех зеркалах, справа и слева и на потолке – Пиф Трезвейшая, Пиф Чистейшая, Пиф Неотразимая…

      Она