Синие стрекозы Вавилона. Елена Хаецкая

допрашивают исключительно под пыткой. Иначе показания считаются недействительными.

      – Где был ночью? – повторил вопрос Верховный.

      – Сперва на презентации, – сказал Бэда. Зажмурился. Пока не били – воздерживались. – Потом жрица ваша, Пиф, ослабела… Напилась и буянить стала. Какого-то жирного по морде съездила… Тут на нее холуи набросились. Жирный-то оказался директором какого-то банка…

      Верховный сделал знак мозгоправу, и Бэда огреб очередную плетку.

      – Так вашу!.. – возопил он. – До смерти, уроды, не забейте!

      Слезы, уже не таясь, обильно стекали по его покрасневшим щекам.

      – Ты знай рассказывай, как было, – грозно проговорил Верховный Жрец, – а нас не учи.

      – Ну вот. Холуи на Пиф эту насели, за руки ее схватили. Один давай ее по щекам бить, чтобы в чувство, значит, пришла… Она хоть и стерва, а все же… Я ее у них отобрал и очки одному расколотил… Слушай, убери свою убивалку, а то подохну ведь!

      – Не подохнешь, – сказал мозгоправ. – Нас нарочно учили, чтобы не подох. У меня и диплом медицинский есть…

      И с маху хлестнул.

      – Ма-ама! – закричал Бэда. – У меня, чую, уже и кровь по спине ползет…

      – Это моча у тебя по ногам ползет, – сказал мозгоправ. – Давай.

      – Я тебе не шлюха, чтоб давать!.. Господи, все за грехи мои… – заплакал Бэда. – В общем, унес я эту Пиф. Она по дороге два раза еще от меня выворачивалась, все плясать хотела. На стол какой-то полезла, стол своротила и канделябр… Дорогие же вещи, потом не расплатиться… Я ее на набережную снес, чтобы проблевалась…

      – Значит, ты ушел с презентации в обществе младшей пифии Оракула, именуемой Пиф?

      – Ну, – согласился Бэда.

      – А тебе известно, что Пиф дала обет безбрачия, за что получает существенную прибавку к жалованью?

      – Откуда мне чего известно? Вот на мою голову… – сказал Бэда. – Проблевал я ее, дуру малахольную, взял тачку – на ее деньги, конечно, – и домой повез. Она сперва смирная сидела, потом в драку с шофером полезла. Он едва не выбросил нас посреди города. Я пригрозил, что в Оракул нажалуюсь. Ну, довез он нас… Убери плетку, ублюдок!

      Мозгоправ задумчиво помахал плеткой у Бэды перед носом.

      – Пусть уберет, – сказал Бэда, обращаясь к Верховному Жрецу. – Он меня нервирует. Когда меня бьют, я говорить не могу.

      – Не будешь говорить – применим настоящие пытки, – сказал Верховный Жрец.

      Бэда беззвучно выругался и продолжил уныло:

      – Нашел я у нее какие-то деньги, шоферу этому сунул. А девицу раздел и умыл как следует. Она уже уснула к тому времени. Тяжелая, как куль. Отъелась в Оракуле.

      – Следовательно, – подытожил Верховный Жрец (маленький чернокожий писец рядом с ним старательно заскрипел палочкой по дощечке), – вы с младшей жрицей Пиф остались в ее квартире наедине в ночное время?

      – Остались, – подтвердил Бэда. – А куда я, интересно, пойду через весь город? Да и эта… Пиф… Сперва, вроде, тихо лежала, после вдруг давай рыдать, за бритву хвататься… А как заснула, так тоже все не слава Богу: то захрапит, то руки разбросает и стонет… Хуже