Где папа?. Юлия Кузнецова

просто на всю жизнь. Она мало того что этого болвана приволокла, так ещё и опозорила перед ним. Я, может, и дура, а она – предательница настоящая.

      – Я имела в виду, что отвлечётся немного! – говорит мне в спину Ирка, но я машу рукой и иду в ванную.

      Дедушка в это время приветствует в коридоре Костю. Я включаю воду посильнее, чтобы не слышать их разговор.

      – И что вы думаете? – слышу я Костин голос и не выдерживаю.

      Подминаю свою идиотскую гордость, включаю кран потише. Руки всё равно под него сую – вдруг Костя в ванную решит зайти.

      И слышу всё. Всё, что случилось с папой.

      Что случилось с папой

      Оказывается, он давно уже ездил в суд. Несколько лет. Шло следствие. Он был одним из обвиняемых. Его обвиняли в том, что он поставил свою подпись на одном документе, который не имел права подписывать. Дедушка сказал, папу заставили подписать этот документ на старой работе. Заставило начальство. По этому документу выходило, что это самое начальство получило огромные деньги. Незаконно. А подпись на нём стояла папина.

      Сначала обвинили начальство. Двоих мужчин и одну женщину. А они уехали в Швейцарию! И там скрываются! И тогда обвинили папу и одного его коллегу. Потому что им надо было кого-то обвинить.

      – Понимаешь, Костя, там такие деньги… – проговорил дедушка. – Мы даже и не слышали о таких…

      – Зачем же он подписал? – спросил Костя.

      «Всё тебе знать надо, всезнайка паршивый. Не виноват папа, и ладно!» – подумала я, но сама прислушалась.

      – Боялся потерять работу. Семья, двое детей. На дворе кризис был.

      – И что теперь?

      – Теперь… Подали на апелляцию.

      – То есть его могут отпустить?

      – Мы надеемся на это, – твёрдо сказал дедушка.

      Я выдохнула. Папу могут отпустить?! Да? Всё кончится?

      – А если… Если нет?

      «Заткнись, Костя, придурок! Его отпустят!»

      – Пять лет, – сказал дедушка, – в колонии.

      «Нет и нет, – подумала я. – Раз он невиновен, то его отпустят. Вот тогда я тебе вспомню твое “если нет”, Костя!»

      И только тут я поняла, что ошпарила руки! Сильно! Они стали ярко-розовыми, огромными! Будто надувными! Больно ужасно!

      Но это неважно. Главное – мне есть на что надеяться.

      Ирка и я

      Бисквит у бабушки вышел вкусный. Огромный как пароход. Бабушка призналась, что забылась и взбивала яйца дольше нужного. Поэтому такой высокий и вышел.

      Ирка толкнула меня под столом. Я пожала плечами. «Дуру» никто не отменял.

      После обеда я отправилась в комнату. Там стоял старенький патефон. И куча пластинок.

      – О, Джо Дассен! – обрадовалась Ирка, появляясь за моей спиной, забирая у меня одну пластинку и сдувая с неё пыль. – Помнишь, мы под него скакали на этой кровати?

      Я молчу.

      – Неужели не помнишь? Бабушка ещё переживала, что мы ей все банки разобьем с вареньем, которые под кроватью стояли.

      – Лиза! Ну ладно, прости за дуру…

      – Это была «Абба», а не Дассен. Или как её… «Баккара»!

      – А по-моему,