Проделки куриного бога. Анна Яковлева

года назад Михалина, пожалуй, стала бы поклонницей концепции Чарнецкого, но сейчас, в Катькином присутствии (особенно в Катькином присутствии) псевдо – философские экзерсисы ничего, кроме скепсиса не вызвали.

      И потом, пока она тут шикует на последние, Суслика целуют «куда захотят» – не очень романтический фон для путешествий.

      – Угощайтесь, – Чарнецкий подвинул оливки на середину столика.

      Михася сделала экономный глоток вина, а Чарнецкий с Катькой хлопнули по пятьдесят.

      Жеманно отставив мизинец, чертова кукла двумя пальцами взяла оливку, поставила локти на край столика, от чего голова утонула в плечах, сделав ее похожей на китайского болванчика. Наглые глазенки утюжили господина публициста.

      В Михалине тут же подняла голову обманутая жена. С инстинктивной неприязнью глядя на крашеную девицу, она вдруг уверовала, что Митяя соблазнила вот такая же шельма.

      Михалина тихонько вдохнула о забытых четках.

      Чарнецкий смотрел на Катькины этюды мужским тяжелым взглядом в упор, в лице проступило что – то животное…

      – Ну, рассказывайте, – потребовала шельма.

      – Что бы вы хотели услышать? – прохрипел публицист.

      – О чем вы пишете? – Катька, дрянь, поводила оливкой по нижней губе, потом по верхней, потом лизнула ее, потом принялась посасывать…

      Краевед разволновался.

      Катька и Борис сидели друг напротив друга, и не требовалось большого ума или изощренного воображения, чтобы представить, как Катькины колени легонько касаются колен публициста. Или оказались между ними… А может, Катькина ступня с педикюром уже обвилась вокруг брутальной волосатой лодыжки…

      Теория Чарнецкого оправдывала себя прямо на глазах у изумленной публики. Михася не знала, куда деваться. Захотелось подняться и уйти, причем, она была уверена, что эти двое даже не заметят ее исчезновения. А если заметят, то не испытают по этому поводу никакого раскаяния.

      Эта обидная мысль и – главное! – нетронутый салат придали ей решимости.

      Михалина почувствовала ожесточение. Ну, уж нет.

      В отместку попыталась проделать с оливкой тот же фокус, но подлая оливка выскользнула из пальцев и укатилась, причем все стали заглядывать под стол, будто собирались достать ее и вернуть Михалине на тарелку.

      – Я пишу на исторические темы. – Поправив очочки, публицист кашлянул в кулак. – Увлекаюсь краеведением. В общем, дамам это не интересно.

      – Вам не везет с женщинами? – тоном злобной фурии поинтересовалась Михалина.

      Чертова кукла ехидно прыснула, а Чарнецкий, напустив на себя простодушный вид, сознался:

      – Я женат в третий раз – не знаю, это везение или неудача?

      Катька залилась визгливым смехом, и Михася со свирепым видом переключилась на нее:

      – А вы, Катя, замужем?

      Бестия оказалась прирожденной соблазнительницей.

      – А давайте выпьем, – ловко ушла от ответа она.

      Возражений предложение не встретило, Борис налил себе и Катке, все подняли бокалы и выпили