Проделки куриного бога. Анна Яковлева

не работает.

      – Тань, у них рабочий день уже закончился.

      – Неа, – уверенно сказала соседка, – там есть дежурный.

      – Заходи, звони, – бросила равнодушно Михалина и нырнула в тепло дома. Если ушлая Танька что – то замыслила, сопротивляться бессмысленно: пролезет в игольное ушко, несмотря на габариты.

      – А твой где? – Невыразительные глазки обследовали прихожую в поисках мужской обуви.

      – На работе.

      – Слушай, а я его видела сегодня.

      – Я тоже.

      Татьяна оценила юмор и захихикала:

      – Не, я видела на почте! Он с почтальонкой нашей болтал.

      Ни один мускул не дрогнул на лице Михалины.

      – Ты звонить хотела. – Она показала глазами на аппарат на полке.

      – А? Да! – Танька закрутила циферблат коротким толстым пальцем. – Так это… Дмитрий – то прям так и лыбился, так и лыбился.

      – Ты номер знаешь или поискать в справочнике?

      – Не, не ищи. Знаю.

      Танька с минуту висела на трубке, слушала зуммер – абонент, естественно, не отвечал.

      – Ты ее знаешь, она нашу почтальонку заменяет, когда та в отпуске или болеет.

      – Знаю, – согласилась Михася, горя желанием отделаться от навязчивой соседки.

      – А че – то долго твоего с работы нет.

      – У него сегодня совещание по пожарам, – сорвала Михалина. Какие пожары в это время года? Неискушенная в защите лесов Танька повелась:

      – А – а. А то я думаю, чего это он на почте с утра околачивается?

      – Он может находиться и на почте, и в администрации, и в редакции, и в школе – где угодно. Служба, знаешь ли.

      – А – а, ну да. Ладно, – Танька поскучнела. – Пойду. Спасибо.

      – Пожалуйста. – Михася проводила соседку и, совершенно измочаленная, вернулась в дом.

      Примостив на печку мокрые сапоги, потрогала изразцовую стенку – та уже была живой.

      Ужинала Михалина в одиночестве перед телевизором – Дмитрий явился ближе к девяти и был не в духе.

      Вечер покатил по заведенному сценарию: уловив с порога печное тепло, супруг помрачнел, буркнул что – то вроде «деньгами топишь» и грязной рукой схватил со сковороды драник.

      Михася отвернулась. Борьба была неравной.

      После того, как сыновья выпорхнули из гнезда, супруги старались обходиться без слов. За вечер обменялись несколькими фразами и разошлись, как какие – нибудь графья, по своим спальням.

      Небо плевалось мокрым снегом, а печь исходила умиротворяющим теплом, и это примиряло Михалину с «почтальонкой» и даже с тем фактом, что Суслика опять взяли в аренду. Из чувства самосохранения ей хотелось только, чтобы арендаторша по имени Цыпа жила на другом краю географии.

      Постояв под душем, Михася нырнула в постель, умостилась под одеялом, хотела почитать, но усталость прикинулась приятной тяжестью, скрученные в клубок мысли стали отрываться и поодиночке уноситься в космос.

      Поздний звонок взметнулся в тишине, спугнул сон, Михалина спрыгнула с постели. В груди кольнуло. Сыновья?