Уроки мудрости. Конфуций

не под силу.

      Я, древних людей вспоминая, стараюсь

      Вновь бодрость обресть в своем сердце унылом.

      То ласточки

      (I, III, 3)

I

      То ласточки, вижу, над нами летают крутом,

      Их крылья неровные, вижу, мелькают вдали.

      Навеки она возвращается ныне в свой дом!..

      Ее провожаю до края родимой земли.

      И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,

      И слезы мои, изобильны, как дождь, потекли[38].

II

      То ласточки, вижу, над нами летают кругом…

      То падают вниз, то взлетают опять в вышину.

      Навеки она возвращается ныне в свой дом…

      Далеко ее провожаю в родную страну!

      И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,

      Стою неподвижно, и слезы струятся опять.

III

      То ласточки, вижу, над нами летают кругом,

      Их крики то ниже, то к небу поднимутся вдруг.

      Навеки она возвращается ныне в свой дом,

      Далеко, далеко ее провожаю на юг…

      И вслед ей смотрю я, уж взору ее не догнать,

      И сердце мое преисполнено боли и мук.

IV

      Правдива душою была она, Чжун-госпожа,

      Была беспредельною сердца ее глубина.

      Всегда благородной душою тепла и добра,

      Была непорочной, к себе была строгой она,

      И памятью князя, покойного мужа, всегда

      Бодрила подругу, что доблестью сердца бедна![39]

      Песнь забытой жены

      (I, III, 4)

      Солнце и месяц, вы свет земле

      Шлете, плывя в вышине!

      Древних заветы забыл супруг,

      Стал он суров к жене.

      Или смирить он себя не мог –

      Взор свой склонить ко мне?

      Солнце и месяц, не вы ль с высот

      Льете на землю свет?

      О, почему же любви ко мне

      В сердце супруга нет?

      Или смирит он себя? Найдет

      Чувство мое ответ?

      Солнце и месяц, радует нас

      Вашим восходом восток!

      Слава худая идет о том,

      Что муж мой со мной жесток.

      Если бы смог он себя смирить,

      Забыть меня разве бы мог?

      Солнце и месяц, с востока вы

      Всходите день за днем!

      Мать и отец! Ведь вам меня

      Не прокормить вдвоем.

      Разве он может смирить себя?

      Отклик найду ли в нем?

      Ветер все дует…

      (I, III, 5)

      Ветер все дует… Он и порывист и дик.

      Взглянешь порою и мне улыбнешься на миг.

      Смех твой надменен, без меры насмешлив язык!

      Скорбью мне смех твой в самое сердце проник.

      Ветер все дует, клубится песок в вышине…

      Нежен порою, прийти обещаешь ко мне;

      Только обманешь, ко мне ты забудешь прийти! –

      Думы мои бесконечно летят в тишине.

      Ветер все дует – по небу плывут облака,

      День не истек, все плывут и плывут облака.

      Глаз не сомкнуть мне – я ночью заснуть не могу.

      Думы и вздохи о нем, и на сердце тоска.

      В тучах все небо, нависшие

38

По мнению Чжу Си, в песне поется о том, как Чжуан-цзян, вдова вэйского князя Чжуана (756–734 гг. до н. э.), провожала свою подругу Дай-гуй (госпожу Чжун), что возвращалась на родину после смерти князя Хуана (733–718 гг. до н. э.), сына Дай-гуй и приемного сына Чжуан-цзян, убитого своим братом Чжоу-юем, захватившим княжескую власть. Бездетная главная жена князя Чжуана – Чжуан-цзян усыновила сына приехавшей из княжества Чэнь (см. примеч. к I, XII) наложницы Дай-гуй, который и стал благодаря этому законным наследником престола, а впоследствии князем Хуанем. После его убийства его мать возвратилась на родину, в Чэнь.

39

Иносказательно о себе. В Китае принято было восхвалять собеседника и высказываться о себе уничижительно.