Змий. Алина Кирикова

оценивающей меня публики.

      – Ну, сиятельный, не стойте так, проходите на свои места, – вмешалась Анна Сергеевна и проследовала на свое расположение между супругом и Александрой Виссарионовной.

      – Мне вдруг заявили, что ты жениться надумал, – с ехидной насмешливостью, но в то же время и поверхностно, вставил Эдмонд де Вьен, в то время как я с коробкой уселся между Мари и Таней. – Что же ты меня не предупредил-то?

      – Вчера еще отправил вам письмо, папа, – солгал я, ужасно конфузясь и чувствуя, как émeraude и девочка глядят на меня с двух сторон.

      – Вы с подарком, сиятельный! – с усмешкой напомнила г-жа Уткина.

      – Ах да! – растерялся я и повернулся к уточке. – Таня, долго думал, что вам подарить, и вдруг вспомнил, как вы рассказывали мне о любви к животным…

      – Что там, золотая птичка? Помню, как вы мне подарили маленькую клеточку с золотой птичкой! Ежели и у Тани этот подарок, я на вас обижусь, вы меня не любите тогда! – любопытно вытягиваясь, возникла Арина Растопшина, смахивая пальчиком крем пирожного с верхней губки.

      – Там Бонифаций, – передавая коробку графине, ответил я, чем рассмешил присутствующих.

      – Ах, Адольф! – достав из коробки крольчонка, воскликнула Таня, по-детски расплакавшись. – Какое чудо, милый князь! У него даже пятнышки на самых лапках! Как вы добры, ваше сиятельство! Я буду любить милого кролика всю свою жизнь!

      – Тати, полно рыдать, – недовольно вздохнула г-жа Уткина, тогда как Мария выглядывала через мое плечо на зверька. – Это же просто животное, ну что ты, в самом деле, как маленькая.

      – Пятнышки на лапках, точно туфельки, Адольф! Может, Бонифаций девочка? – сюсюкалась с кроликом Таня.

      – Г-н Хомяков сказал мне, что это Бонифаций, – улыбаясь, заверил я. – Потомственный кролик, между прочим! Крольчихой была карликовая голландская. Вижу, вы смеетесь, но был бы я на месте Хомякова, то обиделся бы. У кролика даже документы есть! – завершил я и заслышал томный смех Аранчевской, взволновавший все мои прежние чувства.

      Пока Таня возилась с кроликом, с ручки кормя его морковкой, я придвинулся еще ближе к Мари, хотя и до этого находился совсем рядом с нею. Émeraude пребывала во всех украшениях, которые я ей когда-то дарил, и в визитном платье, что было придумано мною около месяца назад. Мы с Мари беседовали между собою во весь вечер и вспоминали то, что было между нами во Франции. Так, например, история с лодкой началась с невинного обсуждения Татьяниной кружевной омберли.

      – Адольф, а помните мой зонтик, и что с ним стало? – забываясь, с ностальгической веселостью начала Аранчевская.

      – Конечно, такое сложно забыть! – искренне засмеялся я. – Правда, смешно это только теперь, спустя время!

      – Но я хотела похвастаться зонтиком, он был слишком красив! – расхохоталась émeraude. – Теперь моим аксессуаром пользуются рыбы в нашем пруду.

      – Вы представляете!.. – восторженно начал рассказывать я, перекидывая руку на сторону дивана, где сидела