Непокоренные. Татьяна Хорунжая

колхозных и своих домашних коров. Когда коров

      не хватало – в плуг запрягали по 4 и по 6 женщин, что

      посильнее. И те тащили его не хуже трактора. Но к осени многих женщин деревни, особенно молодых и бездетных, забрали на заготовку торфа под Балахну. Торф

      они копали для того, чтобы солдаты и мирные жители

      могли использовать его вместо дров – топить печки, варить кашу.

      Матери повезло: в своѐ время отец научил еѐ управлять комбайном, и теперь она стала комбайнѐром.

      Впрочем, это не освобождало еѐ от основных обязанностей на ферме. В 4 утра мать вставала и уходила на работу, а тѐтя шла сначала добывать еду для нашего голодного семейства, а потом полоть наш огород. Хвостом

      за ней ходили «помощницы» – мои сестры. Они сидели с

      Марусей, помогали полоть, мыть, стирать и ухаживать за

      животными. Часто от их «помощи» работы тѐте только

      прибавлялось… Мне давали поспать ещѐ пару часов –

      всѐ-таки каникулы, жалко. Я просыпался сам и шел в

      колхоз помогать матери. А дед… Дед успевал всюду.

      За работу в колхозе каждый получал «палочки» –

      пометку в журнале о выполненных трудоднях. К сожалению, на «палочки» ничего нельзя было ни купить, ни поменять, и труд наш оставался неоплаченным.

      Честно признаться, я так наработался за лето, что

      был уже вовсе не против школы.

      Но 1 сентября новый учебный год для нас не начался. Нашего учителя Петра Владимировича, который преподавал почти все предметы, забрали на фронт, и пока

      искали хоть кого-то, кто мог учить нас, начало учѐбы отложили. Можно было бы ходить в школу в районный

      центр, но это занимало бы слишком много времени и родители не отпустили нас – кто-то ведь должен был продолжать пропалывать грядки, ухаживать за животными и

      собирать урожай на полях вместо ушедших на фронт

      колхозников и колхозниц.

      Из районного центра приходили новые и новые планы по сдаче сельскохозяйственной продукции, и каждый

      следующий был жѐстче предыдущего. Когда, наконец,

      страда закончилась, и собранное и просушенное зерно

      лежало на колхозном дворе огромной горой, из Горького

      приехали грузовики за урожаем.

      Председатель дал распоряжение засыпать в машины

      почти всѐ, что не было отложено на новый посев весной:

      – Колхоз кормит фронт!

      Помощник председателя заколебался:

      – А что же останется нам? Что мы раздадим людям

      за труды? Чем будем кормить детей зимой?

      – Сыпь! Власть накормит! Должна накормить…

      * * *

      Когда из колхоза забрали почти всю скотину, а новый план так и не был выполнен, партработники лично

      пошли по дворам забирать животных для нужд фронта.

      Вечером пришли и к нам.

      Первый, молодцеватый, зашел к нам на двор как к себе:

      – Ну что, выгоняем?

      Второй