Житейная история. Колымеевы. Андрей Антипин

в заветную бухту и вот уже лет десять прохлаждалась в коммунальном хозяйстве, в отделе расходов. По подсчётам баб, плохо разбиравшихся в дебетах и кредитах, Упорова наэкономила за десятилетие, без отпусков, присутствия в комхозе на сытую старость себе и детям. Насколько верны были слухи, старуха не знала, от разговоров на эту щепетильную тему воздерживалась, но мысль при себе имела.

      Раз, по весне, кандыбая с банкой солёных огурцов из подвала, старуха мимоходом зыркнула на упоровскую кладовку, отворённую настежь, и сквозь дверной проём узрела на гвозде связку туалетной бумаги, рулонов тридцать-сорок. Право называть соседей кулаками возымела позже, когда Тамара втридорога загнала приезжим ведро пожелтевших сливок и нутряное свиное сало, с которого непосредственно перед продажей соскоблила ножом зелёную накипь плесени.

      – Сливки копила, копила… Ну, скопила – даже свиньи жрать не стали! – наблюдала старуха в окно, как с первыми тёплыми деньками Упоровы вскрывают закрома и выволакивают кастрюли с задубевшими сливками и в катышки свалявшимся творогом. – Куда коробчить было?! И всё на замках, даже баня! Думают, украдут у них!

      За несвежие сливки и сало Тамара выторговала две пары добротных унтов, чем повергла в уныние старуху Колымееву, которая социалистически переживала:

      – Ходить, щеголять будет по посёлку! Как же, воздержится! Один день в лисьих, на другой собачьи оденет! Хоть бы уж кто сдёрнул с неё!

      Вослед молочной продукции на торг стали уходить другие продукты животноводства. Тогда-то Августина Павловна и определила международную политику:

      – Кулачьё нещасно!

      Барыш был очевиден всем, в первую голову старухе и самой Тамаре. На вырученные тити-мити Упоровы справили грузовуху, и комхозовским работником была разработана экономическая хитрость, благодаря которой затраты должны были окупиться малой кровью. В качестве предупредительной меры Тамара запретила мужу курить, пиво после бани, а водку в праздник… Старуха возрадовалась:

      – Так тебе и надо, бздуну проклятому! На двух работах ишачишь, а копейки в праздник не видишь!

      Впрочем, Алдар скоро освоился в подневольной жизни. Не раз, пока бдительное око супруги рылось в приходно-расходных документах, тыкался Алдар то к старику Колымееву за куревом, то к старухе налить рюмку-другую. Колымеевы до поры выручали, но как скоро Тамара повела против них империалистическую войну, последние раскрытые для бурята двери захлопнулись. В довесок ко всему Тамара (не без подачи Августины Павловны) узнала о позорных мыканьях мужа, и за стайками меж ними состоялся деловой разговор. Об итогах проведённого бухгалтером выездного собрания старуха Колымеева догадалась, обнаружив посреди ограды четырёхколёсную гробину, загородившую подъезд для ссыпки угля…

      Сейчас, увидев Тамару, рассердилась старуха, словно майский свет потух для неё. Сколько крови испортили ей Упорова и эта машина, знали только Создатель да привозивший уголь бульдозерист.

      – Лучше бы гадюка