Житейная история. Колымеевы. Андрей Антипин

глазами, и Чебун послушно замолчал под этим властным змеиным взглядом.

      – Не сунешься с деревянным рублём! – за всех и обо всём разом вздохнула учительница.

      – «Нам русские глаза открыли, а мы им закроем!» – так они теперь говорят, не стесняются… Слышь, Паловна?!

      – Бросят собаке булку хлеба – лежи-ит хлеб, собака не жрёт даже! – Старуха в упор не замечала Чебуна. – А у нас дядя в войну работал на мельнице, мы пыль сметали с полу да со стенок… Так с грязью и пекли…

      – Э! Э! – заорал внезапно Тамир, сворачивая с бутылки жестяную пробку. Всё это время он молчал, сосредоточенный своей работой, и никого не слушал. – Тёть Гуть? Щас захожу к вам в ограду – да? А Упоров – э, слышь?! – говорит: «Ты к кому?» Я говорю: «Ну не к тебе же!» Э! Тёть Сань?! Так ведь было? Так?! Тамир врёт, нет?!

      Саня от сумасшедшего рёва татарина вылила наполненную рюмку себе на кофту.

      – Било, било! – с белорусским акцентом зашептала, втянув голову в плечи, словно прячась от штормовой волны.

      – Мне бы угольник свой построить – вот печаль! – думала о своём старуха, по обыкновению не закусывая. – Да где доски возьмёшь?

      – Я тебе дам! Вместе и построим. Мне должны несколько кубов привезти… Как ветерану войны!

      – Кто тебе должен?

      – Кузин сказал!

      Прошелестел над столом смех.

      – Это когда рак свистнет с горы! Рамы он тебе привёз заместо сгнивших?! Ну дак и сиди! Он своим детям домищи отгрохал, а нашему брату и гнилой доски не даст!

      – Правда, правда! – согласно заговорили. – Нашим старикам только за деньги, и то – побегай!

      – На гроб дадут три осколяпка – я так папке и говорю… Е!

      – Ага, за свои тити-мити не хошь?! – Ларка щёлкнула над Мадеихой пальцами, намечая для всех смертных грядущие траты.

      …Застолье раскололось. Колька Мадеев в одиночестве уснул за столом. Саня мелко-мелко, как белка, грызла хлеб. У стенки Рената Александровна изучала фотографии. Пьяный, с покрасневшей лысиной Чебун пальцем выводил по скатёрке:

      – В огороде, Паловна… На хрен она вам сдалась, эта черёмуха?! Добро бы картошкой засадили, а так стоит без пользы… Я тебе помогу, построим!

      Старуха, подперев голову кулачком, следила за пальцем Чебуна.

      – Доски мне Кузин… Я завтра в администрацию пойду, скажу, что ты тоже ветеран войны! Хотя завтра суббота, баню буду топить… Приходите с Володькой в баню, а уж я в понедельник схожу…

      – Да пошёл ты к чёрту, трепач! – изредка отзывалась старуха.

      Но главное действо происходило в кухне. Туда незаметно для старухи перетащили из зала добрую треть стола. Сидели, выпивали, курили около печки.

      – А Зою Космодемьянскую пытали?

      – Э! Я сейчас книжку читаю – у Ренаты Александровны взял, – дак там по-другому описывается. Короче, так…

      – Мать говорила, что в старом фильме показывали: на груди звезду вырезали… У живо-о-ой, не у мёртвой!

      – Выжгли, по-моему…

      – Я не знаю, но, в общем, угробили девку…

      – У неё же брат был родной!