Человеческая стая. Ольга Асташенкова

другим сотрудникам и посетителям. Поля достигла совершенства в искусстве быть незаметной, и мать хвалила её за это. От похвалы было сладко и радостно, что мама довольна. Мать объяснила: начальница позволила приводить её с собой всего неделю или две, пока болеет бабушка Настя, а затянулось всё на несколько месяцев. Конечно, начальница не могла не знать о Полином присутствии, но, видимо, входила в положение матери-одиночки. Только Поле в те времена об этом ничего не говорили, чтобы она не мешала работать и не попадалась на глаза и под руку. Иногда под горячую.

      Быть незаметной оказалось легко. И интересно. Поля садилась на стул с книгой за самым дальним стеллажом и выпадала из реального мира. Но читала Поля не всегда. Библиотека была взрослая, книг для её возраста здесь не держали, и Поля иногда просто рассматривала обложку и иллюстрации, если они были. Пыталась представить, не читая, что происходит на страницах, и уносилась в неведомые дали. В вымышленных мирах было свободно. Там девочка забывала о том, что она – Поля, могла стать кем-то ещё. Лучше, выше, сильнее, красивее. Она больше не хотела быть мамой или даже тётей Светой из булочной. Быть одной из героинь или героев этих книг – такая возможность теперь открывалась Поле. Глядя на иллюстрации, она представляла себя дамой в красивом платье, мужчиной в чопорном пиджаке, индейцем с луком за спиной, быстрым всадником, смелым воином, говорящим зайцем или огнедышащим змеем с тремя головами. Поля могла стать кем угодно, и не надо было думать об очередях, пустых прилавках и расстроенной матери – новых деталях маленькой жизни шестилетней девочки. Пока Поля читала «Последнего из Могикан», она представляла себя то одной, то другой из двух главных героинь. И когда наиболее полюбившаяся ей погибла, Поля горько рыдала, словно это убили кого-то из её близких.

      – Я тебя предупреждала, тебе рано об этом читать, – сказала мама, но пояснила, что смерть – это часть жизни, переход в другой мир. Напомнила, что так произошло с её дедушкой – давно, ещё до рождения Поли. Когда одни люди умирают, другие грустят, потому что больше не смогут видеть их. И Поля успокоилась, погрузившись в новую книгу.

      – Знаешь, мы с тобой больше не сможем приходить к бабушке Насте, – сказала однажды мама, и Поле почудилось, что она говорит с усилием. Слова давались матери настолько тяжело, что Поля ощутила холодную каменную стену, отгородившую маму от неё.

      Этот разговор между ними случился поздним вечером. Мать и дочь сидели на постели, укрывшись одним ватным одеялом. Горела настольная лампа. Мама читала вслух и отложила книгу, чтобы поговорить.

      – Потому что она болеет? – спросила Поля.

      – Нет, – мама почему-то разозлилась. Словно прежде не сталкивалась с Полиной непонятливостью. – Она как твой дедушка.

      – Но он умер, – Поля пристально посмотрела на мать, пытаясь соотнести её слова и внезапную злость. Поле передалось расстройство матери, и теперь она искала подтверждения, что всё в порядке. Так дети часто ждут от родителей поддержки.