Ледяной цветок. Станислав Ефанов

и младше на год, но у которой уже отпадают зубы.

      – Ирика! – закричал Кутыптэ, и в горло ему вцепился студёный воздух.

      Мороз жадно вытягивал горячее дыхание, превращал в облачка пара и рассеивал по ветру.

      – Она тебя не услышит, – прозвучал скрипучий голос.

      Кутыптэ обернулся – никого. Только рядом торчало из заснеженной земли сухое дерево, и ветви его шатались под натиском ветра. Кутыптэ мог поспорить на что угодно, что никакого дерева на лугу никогда не было.

      Изодранные тучи то и дело закрывали луну. По лугу скользили такие же рваные тени, и когда лунный свет пролился на снег, Кутыптэ увидел, что это не дерево никакое, а высокая худая старуха. Её волосы развевались чёрным шлейфом, а мороз делал их похожими на древесные ветви. Руки страшной женщины были тощими, как высохшие сучья, а лицо избороздили морщины – совсем как на коре столетнего дуба. Никогда раньше Кутыптэ не встречал её в деревне.

      Мальчик поднял взгляд на старуху, и в этот миг на его лицо набежала тень.

      – Откуда ты знаешь? – спросил он, всматриваясь в старческое лицо.

      Старуха взирала на него молча. Тень проскользнула, и вновь стало светло от лунного света.

      – Ты видела её? – спросил Кутыптэ.

      – За неё можешь быть спокоен, – старческий голос был трескуч, как вязанка хвороста.

      И снова ветром натянуло тучу, что закрыла луну. Лицо Кутыптэ погасло.

      – Где она? Куда пошла? В лес?

      Но и на этот вопрос старуха не ответила. Вместо этого спросила:

      – Ты хочешь найти сестру?

      И наклонилась к мальчику. Во мраке ночи её лицо темнело глубокими впадинами. В них терялись глаза, и потому лицо казалось ещё страшнее. Вдруг в этих глазах зажглись блики – это снежный луг отразился, когда туча пронеслась, и снег вспыхнул пыльцой серебристого шафрана. Кутыптэ закивал и шепнул:

      – Хочу.

      Старуха моргнула и потянула к нему длинные руки. Мальчик в испуге попятился, но валенки увязли в снегу, и он не смог сделать и шагу. Не успев разглядеть, что у старухи в руках, он почувствовал на себе что-то увесистое. Он глянул вниз и увидел три блестящие пластины, скреплённые нитью, которые теперь висели на его шее.

      – Что это? – спросил Кутыптэ, не поднимая глаза на старуху.

      Он осторожно провёл пальцами по пластинам. Они были сделаны из какого-то металла и ярко отражали свет луны, а на ощупь были гладким и совсем не холодными от мороза, как следовало ожидать. Даже через рукавицу ощущалось тепло, точно старуха нагрела пластины чахлым телом, пока держала за пазухой.

      – Как это поможет найти сестру? – спросил Кутыптэ, всё так же глядя на странное украшение.

      Старуха не отвечала. Кутыптэ посмотрел ей в лицо.

      – Почему ты молчишь? Зачем ты дала мне это?

      Старуха зашевелила губами, но от налетевшего ветра Кутыптэ ничего не услышал.

      – А может, – Кутыптэ запнулся, – ты и есть ведьма?

      Он потянулся к ожерелью, чтобы рывком сорвать с шеи, но вскрикнул и одёрнул руку. Пластины были накалены добела,