Ледяной цветок. Станислав Ефанов

встрял Манул. – Он вообще-то со мной. А правда, – тут он обратился уже к Кутыптэ: – мне ты тоже ещё не рассказал.

      Кутыптэ выпрямился, продолжая сидеть верхом на широкой лосиной спине, выдохнул и начал рассказ:

      – Это началось вчера.

      3. Сигнал тревоги

      «Обещай, что больше не будешь!»

      За ночь намело столько снега, что тропинку совсем занесло и идти становилось очень трудно. Маленький Кутыптэ возвращался из леса с вязанкой хвороста, утопая по колено в снегу. И хотя он хорошо знал эти места, всё же торопился вернуться домой засветло.

      Лес вокруг молчал. Здесь было так тихо и холодно, что, казалось, замёрзла сама тишина и звуки не спешили уноситься вдаль, а прозрачными льдинками падали прямо в снег и утихали под его покровом, как под толстым пуховым платком.

      Собранный хворост тянул к земле. Тяжеленные валенки и толстый тулуп делали движения вязкими. Кутыптэ часто останавливался передохнуть и подобрать выпавшие ветки, а с деревьев за ним наблюдали любопытные вороны. Они перескакивали с сука на сук и сопровождали его действия негромким карканьем. Иногда они грузно вспархивали, и тогда снежные комья летели с веток вниз и попадали Кутыптэ за воротник. Снег обжигал шею, таял и ледяной кусачей змейкой крался вдоль спины. Кутыптэ ёжился, хмуро смотрел на ворон и мечтал поскорее оказаться дома, у разведённого огня, чтобы согреться, обсохнуть и выпить горячего отвара из шиповника.

      Наконец лес, в котором жутко было даже днём, разомкнул объятья, и впереди показался небольшой луг, а за ним приютилась на пригорке деревушка. Это ободрило мальчика и он прибавил шагу. Впереди оставался последний ряд деревьев, как вдруг из-за толстого дуба на него кто-то выскочил. Кутыптэ вскрикнул, повалился спиной на хрустнувшую вязанку, а сверху на него прыгнула хохочущая розовощёкая…

      – Ирика! – только и успел он воскликнуть. – Я же строго-настрого…

      – Тебя всё не было и не было, – хохоча перебила сестра, – вот я и вышла встречать!

      И улыбнулась ещё шире, показывая Кутыптэ зубы, среди которых не хватало двух верхних. Кутыптэ хоть и был на целый год старше, но пока не потерял ни одного зуба, поэтому в удивлении уставился на сестру и не понимал, смеяться ему тоже или отругать за непослушание.

      – Второй, – хвасталась она. – Сегодня выпал.

      И показала пальцем на дырку в зубах.

      Какая же она смешная без двух верхних зубов! И Кутыптэ рассмеялся вместе с ней. Так и лежали они: он спиной на хрустящей вязанке хвороста, а она сверху на нём. И оба хохотали! И смех тот звонко уносился сквозь стеклянный от мороза воздух в самую чащу леса, отскакивал от дерева к дереву, перепрыгивал с ветки на ветку, как юркая белка. А сверху вороны с любопытством наблюдали за детьми, резко поворачивая головы, вытягивая шеи, глядя то одним, то другим глазом.

      – Ну ладно, – смягчился Кутыптэ, – но обещай, что больше не будешь!

      – Не буду, не буду, – протараторила сестра и слезла с брата.

      Он поднялся и собрал растрёпанную вязанку.

      – Давай