Ледяной цветок. Станислав Ефанов

сухой, точно зола, снег, не желавший таять от его прикосновений. Ветер хохотал, резвился и швырял во все стороны пригоршни белой пыли. Она налипала на ресницах и бровях, Кутыптэ вытирал её рукавом и полз дальше. Синие огоньки вились над ним, как рой беззаботных мотыльков.

      А ветер не отставал. Что толкает тебя вперёд? – точно спрашивал он с каждым порывом. Почему ты не сдаёшься? Почему не повернёшь назад? Туда, где можно развести огонь в печи, вскипятить отвар из шиповника и укрыться от непогоды? Но мальчик не сдавался. Не потому ли, что был уверен: позади не осталось никого, кто вспомнил бы о нём, кто ждал бы его возвращения? Так, как ждала Ирика, когда не вытерпела и вышла навстречу?

      Когда Кутыптэ добрался до основания Особого дерева, то обнаружил, что его корни сложились в подобие ступеней, ведущих к разлому. Здесь стало ясно, что это не просто два разных ствола, растущих из одного места, а именно один ствол, расщеплённый надвое.

      Мальчик из последних сил поднялся на ноги, держась за один из стволов. Ветер хлестал его по щекам, цапал за уши, запускал невидимую руку за воротник, трепал края тулупа. Раздражающие огоньки закружили радостный хоровод. Едва держась на ногах, Кутыптэ посмотрел назад, откуда вели его эти огоньки, но в сумраке лесной чащи не смог разглядеть ни фигуру деревянного Манула, ни даже статую идола. Он повернулся к дереву, рукавом вытер лицо и поднял его к тусклому небу, где разделялся ствол не то сосны, не то дуба. Затем опустил глаза под ноги и шагнул сквозь разлом.

      ЧАСТЬ ВТОРАЯ

      ХРАНИТЕЛИ ГРАНИЦ

      1.

      Деревянный заяц

      «Как смеешь ты называть себя её именем?»

      В помутневшие стёкла стучали капли дождя. Стучали назойливо и нудно, как уставший путник, что просится на ночлег, топчется у двери, заглядывает в окна, но не может добудиться хозяев. Небо в беспокойстве ворочалось с боку на бок, как простывшая старуха, посылая на землю тоскливый осенний дождь. Предвестник первых заморозков. Самое время смастерить несколько оберегов на зиму.

      У окна за широким дубовым столом работал Каэл, а в окне отражалась половина его лица – профиль темноволосого юноши с длинным прямым носом, задумчивым взглядом тёмно-серых, совсем как ночное небо, глаз и завитушками давно не стриженных волос на лбу.

      За стеклом масляного фонаря, что стоял тут же, робко подрагивал огонёк и высвечивал пальцы юноши. Каэл с ловкостью вытачивал деревянный амулет, размером не больше мизинца, и вдыхал смолистый запах древесины. Сосна – податливый материал, резец так и скользит вдоль волокон, и оберег обещал получиться ладным. Каэл крутил в пальцах поделку и любовался ею со всех сторон – фигурка ставшего на задние лапы зайца с настороженно поднятыми ушами.

      В доме было приятно натоплено. На огне урчала чарка с закипающей водой для травяного отвара, которым Каэл обычно заканчивал свой день, а под потолком были развешаны для просушки ветки рябины с рыжими бусинами ягод.

      Снаружи доносился стон деревянного колеса