Ледяной цветок. Станислав Ефанов

пущу!

      29. Из глубин памяти

      «То было двое пропавших,

      а теперь троих искать надо»

      – Не пущу, сказала!

      Маруна с красным от слёз носом и с растрёпанными волосами стояла, подбоченясь, над мужем, пока Старик обрабатывал его рану и прикладывал к ней размоченный в кипятке лишайник.

      – Да брось ты причитать! – остужал её пыл Турон.

      Он лежал у очага и стонал от боли.

      – Никогда больше в лес один не пойдёшь! Или я неправа? – обратилась она к Долану, что стоял тут же, но ко всем спиной, и сквозь окно смотрел на тёмную улицу, но видел в слюдяном стекле только отражение комнаты.

      Притихшие дети Маруны сидели в углу на сундуке и молча следили за столпотворением. Кария хлопотала у очага над чаном с лечебным отваром, а Старик накладывал повязку на рану Турона. Долан в задумчивости замер у окна и потирал бороду. На вопрос Маруны он покачал головой:

      – Нет. Неправа.

      – Это с чего это? – набросилась на него Маруна.

      – Турон один из лучших охотников. Бравый, смелый. Разве не за такого ты выходила замуж? Разве не таким он тебе полюбился?

      Долан обернулся к ней. Маруна отвела взгляд и с обидой посмотрела на мужа.

      – Негоже такому у юбки тереться, – пробасил Долан. – Нельзя его оставлять дома без дела.

      – А детей без отца, значит, оставить можно? – не унималась Маруна и обратилась к Турону. – А если б ты не вернулся? Головой своей подумал? Мне потом одной троих поднимать?

      Маруна постучала себя пальцами по лбу и кивнула на детей. Старшая дочь и сынишка только и сверкали испуганными глазами из угла.

      В люльке зашевелился младенец. Маруна подошла к нему и принялась укачивать.

      – Вам лишь бы всё доказывать кому-то, – внезапно поддержала Маруну Кария. – А что потом, даже не заботитесь.

      – Ну хватит, – осадил женщин Долан. – Влюбляетесь в дикого зверя, а после лепите из него домашнего кота. А потом и кот вас не устраивает, потому что влюблялись-то вы в дикого зверя!

      – И не кому-то, а себе мы доказываем. Себе в первую очередь! – воскликнул Турон с такой силой, что Старик отвлёкся от его раны и внимательно посмотрел ему в лицо.

      – Себе! – жарко добавил Турон, глядя Старику в глаза, точно разглядел там сомнение.

      Неизвестно, сколько ещё могла продолжаться перепалка, если бы дверь в дом Маруны не распахнулась и на пороге не появился Кузнец. Он потопал в предбаннике, сбивая снег, затем подошёл к очагу и протянул к огню руки.

      – Все дворы обошёл, всех опросил: никто фонарь в лесу не терял.

      – А я вам сразу сказала, что это фонарь Кутыптэ, – сказала Кария. – С ним я его и видела.

      – Пусть так, – сдался Долан, – я всего лишь хотел убедиться.

      – Убедился. А толку? – не отставала Кария, подавая Старику плошку со свежим отваром.

      Долан принялся рассуждать вслух:

      – Кутыптэ ушёл в лес один, так? Значит, Гыр-Пыбра его не похищала.

      – Мы это знали ещё днём, – холодно встретила этот вывод Кария.

      Долан не повёл ухом.

      – В лесу он потерял фонарь, так? –