Жнивьё. Мэд Эссенс

насколько же плотная корка из запёкшейся крови и пыли лежала маской на моём лице. Медленно, чтобы не выпускать из виду старика, я попятился к тамбуру, после чего закрыл за собой двери и стал умываться. Были чертовски приятно ощущать тёплую, почти горячую воду на лице и руках после холодного ветра и сырого домишки. Это… Ободряет. Приводит в чувства, заставляет радоваться даже такой, казалось бы, мелочи. Аккуратно зачесав волосы своей пятернёй, я нащупал на голове большую ссадину, которая всё ещё слегка кровоточила. Надо было срочно что-то сделать с этим, иначе я рисковал подцепить какую-нибудь заразу, которая в этой сырости и слякоти, скорее всего, просто цвела и пахла.

      Тихо зайдя обратно в комнату, я увидел, как старик неспешно нарезает овощи, помешивая воду в котелке, что уже стоял на огне. Инстинкт самосохранения не давал мне так легко обратиться к нему за помощью, но что-то внутри меня подсказывало, что… В этом доме мне умереть не дадут.

      – Я… Прошу прощения, но…

      – Чего ты там мямлишь, парень? – сказал старик, даже не поворачивая ко мне головы.

      – Ссадина на голове. Здоровая. Мне бы бинт с антисептиком. – отрывисто произнёс я.

      – Есть чистая тряпка и самогон.

      – Сгодится…

      Старик наклонился к небольшому шкафчику рядом с печкой, достал из него бутылку и рулон чистой белкой ткани и оторвал приличный кусок, после чего щедро полил его самогоном и протянул мне. Тут же он достал маленькую рюмку, плеснул туда самогон, после чего вылил его в кипящую воду, в которой барахталась одинокая варёная рыбка. Следом снова наполнил рюмку и протянул её мне.

      – Держи. Согреешься, подуспокоишься.

      Я залпом опустошил рюмку, после чего сразу же приложил смоченную ткань к ссадине и болезненно зашипел – рана саднила и сильно болела, а теперь ещё и пощипивала мелкими уколами, которые тонкими разрядами прошивали всё тело.

      – Сядь ты. Скоро будет готова уха. Совсем темнеет тут очень рано, так что если не хочешь слоняться по непроглядной темени, то лучше бы тебе остаться.

      – Да… Спасибо… – я устало привалился на маленький табурет, который был скрыт от глаз широким полотнищем, бывшим когда-то шторой, и протянул руки к теплу печи.

      Старик мельком глянул на меня и снова ухмыльнулся.

      – Да, нет ничего лучше тепла. Оставшись без всего, даже без маленького лучика солнца, что заглядывает в окно по утру, мы начинаем ценить те вещи, которые кажутся нам сами собой разумеющимися. Чистая вода, солнечный свет, твёрдая почва под ногами, свежий воздух. Мы не думаем о деньгах, роскоши, жирнющем куске мяса на тарелке. Потому что без всего этого мы можем прожить, а вот без природы…

      – Природа и сделала с нами это. Оставила без всего.

      – А кто сказал, что она? Не люди ли рады стараться, чтобы придумать всё новые и новые способы убрать себе подобных как можно быстрее да побольше?

      – Они, да. Но не они затопили половину стран в мире морской водой, уничтожив тысячи километров посевных и смыв в океан всю топливную промышленность.

      – Есть такая вещь, как